Вечный сон

– В этом месте «бьюик» врезался в ограду, – рассказал помощник шерифа. – Удар, похоже, сильный был. Здесь ведь дождь кончился рано, часов в девять вечера. Дерево внутри сухое, а значит, случилось это уже после дождя. Воды машина, видать, много набрала, а то бы удар еще сильней был, да и отнесло бы ее подальше. Другое дело, если б не отлив, ее бы к сваям прибило. Получается, авария где-то часов в десять произошла. Может, в девять тридцать, но уж никак не раньше. Сегодня утром приходят на пирс рыбаки, смотрят – под водой машина. Мы ее тогда лебедкой и вытащили; подняли на баржу, а в кабине – труп.

Мужчина в штатском молча ковырял доски палубы носком ботинка. Вертя сигарой, словно сигаретой, Олс перевел взгляд с него на меня.

– Пьян был? – спросил он, обращаясь ко всем сразу. Матрос, который вытирал голову полотенцем, подошел к нам, облокотился на поручни и так громко харкнул, что все повернулись к нему.

– Песку наглотался, – пояснил он и сплюнул. – Меньше, конечно, чем покойничек, но тоже солидно.

– Может, и пьян, – отозвался помощник шерифа. – Разве трезвый в такой дождь кататься поедет?! А пьяному – море по колено.

– Пьяный! Как бы не так! – подал голос штатский. – Неужели нормальный человек, хоть бы и пьяный, станет на прямой передаче по причалу катить?! Да и на голове у него здоровенный фонарь, не видите, что ли? По мне, так это убийство.

Олс взглянул на матроса с полотенцем в руках:

– А ты что скажешь, приятель?

Тот, довольный, что к нему обратились, ухмыльнулся и заговорил:

– Мое дело маленькое, но, раз спрашиваете, могу сказать: самоубийство это, как пить дать самоубийство. Вон на причале следы от шин до сих пор видны. А значит, шериф прав, дело уже после дождя было. Если б он медленно ехал, то заграждения бы не пробил. А он ведь, скорее всего, еще пару раз в воздухе перевернулся. Выходит, набрал скорость и на полном ходу в ограду въехал. По газам – и в воду. А голову разбил при падении.

– Ишь ты, глазастый какой, – похвалил его Олс. – Обыскали? – спросил он помощника шерифа, но тот промолчал, выразительно посмотрев на меня и на стоявших возле рулевой рубки матросов. – Ладно, потом, – спохватился Олс.

С причала по трапу сбежал маленький человечек в очках, с усталым лицом и черным портфелем в руках. Приблизившись, он снял шляпу, вытер потный затылок и стал смотреть на море с таким видом, будто не знал, где он находится и зачем его вызвали.

– Вон ваш пациент, доктор, – сказал ему Олс. – Вчера вечером нырнул с причала в воду. Часов в десять. Больше нам пока ничего не известно.

Маленький человечек с угрюмым видом посмотрел на покойника, ощупал пальцами его голову, внимательно осмотрел кровоподтек, повертел обеими руками шею, пощупал ребра. Затем поднял безжизненную руку, взглянул на ногти, подержал ее на весу и отпустил, проследив, как она падает, после чего отошел в сторону, вынул из портфеля бланки и, подложив копирку, стал писать.

– Непосредственная причина смерти – по всей вероятности, перелом шеи, – сообщил он, продолжая писать. – А это значит, что в нем мало воды. Из этого следует, что сейчас, на воздухе, он начнет довольно быстро коченеть. Советую поэтому, не откладывая, вытащить его из машины, а то потом с ним замучаетесь.

Олс встал.

– Давно наступила смерть, доктор?

– Трудно сказать.

Олс пристально посмотрел на него, потом вынул изо рта сигару и так же пристально посмотрел на нее.

– А еще врач называется! Да такие вещи на следствии за пять минут выясняются!

Маленький человечек кисло улыбнулся, сунул бланки обратно в портфель и спрятал карандаш.

– Если только он вчера вечером обедал, я смогу ответить на ваш вопрос – но не через пять минут, естественно.

– А кровоподтек откуда взялся? При падении?

Человечек еще раз осмотрел труп.

– Нет, непохоже. Удар был нанесен каким-то посторонним предметом. Гематома образовалась еще до наступления смерти.

– Дубинкой, стало быть, огрели?

– Очень возможно.

Человечек снова кивнул, нагнулся за своим портфелем и поднялся по трапу на причал. Под арку задним ходом въезжала «скорая помощь». Олс посмотрел на меня.

– Пошли, – сказал он. – Стоило в такую даль ехать!

Мы поднялись на пирс, вышли на шоссе, и Олс, развернувшись, поехал обратно в город по чисто вымытому дождем трехрядному шоссе, мимо поросших розовым мхом бело-золотых песчаных дюн, за которыми, ныряя в волны и взмывая в небо, носились чайки, а у маячившей на горизонте белой яхты вид был такой, будто она свешивается с неба.

– Знаешь его? – скосив на меня глаз, бросил Олс.

– Конечно. Шофер Стернвудов. Еще вчера я видел, как он мыл этот самый «бьюик».

– Прости, Марлоу, что вмешиваюсь, но скажи: дело, которое поручил тебе генерал, имеет отношение к этой аварии?

– Нет, я даже не знаю имени этого парня.