Вечный сон. Прощай, красавица. Высокое окно

— Почему это я должен говорить с вами начистоту, если мне не хочется? Вы мне зарплаты не платите.

— Слушайте, не заводитесь, Марло.

— А я не завожусь. И не думаю даже. Слишком хорошо вас знаю, чтобы заводиться. Говорите прямо, что вам от меня надо, и не пудрите мне мозги, как с этим телефонным звонком.

— Произошло убийство, — сказал Бриз. — Наш долг — постараться сделать все, что в наших силах. Вы нашли тело. Вы говорили с убитым. Он позвал вас к себе домой. Дал вам ключ. Вы сказали, что не знаете, зачем он вас приглашал. Вот мы и решили, что, может, теперь вы вспомнили.

— Значит, получается, что первый раз я соврал?

Бриз устало улыбнулся.

— Вы не первый день работаете и сами знаете, что свидетели по делу об убийстве всегда врут.

— Непонятно только, как вы узнаете, когда я перестану врать?

— Когда то, что вы говорите, будет звучать убедительно.

Я взглянул на Спенглера. Он так сильно подался вперед, что чуть не падал, со стула. Казалось, он готовится к прыжку. Поскольку прыгать ему, по-моему, было незачем, я решил, что он, видимо, просто волнуется. Я опять посмотрел на Бриза. Этот волновался не больше, чем стоявшая в шкафу бутылка виски. Он держал в толстых пальцах завернутую в целлофан сигару и разрезал обертку перочинным ножом. Я следил, как он срывает целлофан, отрезает кончик сигары и прячет нож, предварительно обтерев лезвие о штаны. Потом чиркает спичкой, тщательно разжигает сигару, поворачивая ее на огне, отводит зажженную спичку и раскуривает сигару, пока не убеждается, что она горит как надо. Потом задувает спичку и кладет ее рядом со смятой целлофановой оберткой на стеклянную поверхность низкого столика для коктейлей. Потом откидывается назад, подтягивает одну штанину и спокойно курит. Точно так же он закуривал сигару в квартире Хенча, точно так же он будет закуривать сигару в любом другом месте. Такой он человек, и этим опасен. Не так уж он умен, хотя и гораздо умнее — и потому опаснее — таких, как впечатлительный Спенглер.

— До сегодняшнего дня я никогда не встречал Филлипса, — сказал я. — То, что он видел меня в Вентуре, не в счет, так как я его не помню. Как мы встретились, я уже рассказывал. Он сидел у меня на хвосте, и я сам с ним заговорил. Он хотел встретиться со мной, дал мне ключ, я пришел к нему и, когда никто не открыл дверь, воспользовался его ключом — мы так договорились. Он был уже мертв. Вызвали полицию и после ряда событий — уж не знаю, случайных или нет, — под подушкой Хенча нашли пистолет. Из него в тот день стреляли. Все это я вам уже рассказывал. Так оно и было.

— Обнаружив тело, — сказал Бриз, — вы спустились к управляющему Пассмору и уговорили его пойти с вами к Филлипсу, ничего не сказав про убийство. Вы дали Пассмору чужую визитную карточку и толковали ему про какие-то драгоценности.

— С такими, как Пассмор, и в таких домах, как этот, — кивнув, сказал я, — всегда лучше перестраховаться. Филлипс меня интересовал. Я рассчитывал, что Пассмор расскажет мне про него, если не будет знать про убийство. Знай он, что к нему с минуты на минуту нагрянет полиция, он бы вряд ли стал говорить. Только и всего.

Бриз отхлебнул виски, затянулся сигарой и сказал:

— Я вот что хочу себе уяснить. Все, что вы нам только что говорили, может, и правда, но это еще не значит, что вы сказали всю правду. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

— Не совсем, — сказал я, хотя отлично понимал, что он имеет в виду.

Бриз хлопнул себя по колену и смерил меня спокойным, долгим взглядом. Без всякой угрозы, даже подозрительности. Он просто выполнял свои обязанности.

— Смотрите. Вас наняли вести дело. Какое именно, нам неизвестно. Филлипс строит из себя частного сыщика. Он тоже ведет дело. Ходит за вами по пятам. Откуда мы знаем, что его дело и ваше где-то не пересекаются. А раз так, это уже наше дело. Верно?

— Это лишь один вариант, — сказал я. — Но не единственный. И не мой.

— Не забывайте, что речь идет об убийстве, Марло. — Я не забываю. Но и вы не забывайте, что я уже давно работаю в этом городе, больше пятнадцати лет. За это время я повидал немало убийств. Одни были раскрыты, другие — нет, а третьи могли быть раскрыты, но не были. А два-три убийства были раскрыты неверно. Кто-то сел за деньги, и не исключено, что об этом знали либо догадывались. Но закрыли глаза. Впрочем, неважно. Такое бывает, но не часто. Возьмите, к примеру, дело Кессиди. Помните?

Бриз посмотрел на часы.

— Я устал, — сказал он. — Не будем вспоминать дело Кессиди. Займемся лучше делом Филлипса.