Вечный воитель. Книги 1-16

Пропорции зала были причудливо искажены. Кое-где потолок спускался почти до пола, в других местах поднимался футов на пятьдесят. Окна отсутствовали; помещение освещалось несколькими факелами, укрепленными на стенах. В центре зала, окруженное трупами, лежащими здесь, видимо, уже давно, стояло большое кресло черного дерева, а перед ним покачивалась подвешенная к потолку огромная клетка, похожая на птичью. В клетке, сгорбившись, сидел человек.

Кроме него в этом странном зале не было ни души. Хоукмун осторожно вошел и приблизился к клетке.

Именно из нее и доносились звуки, которые он слышал за дверью – бормотание и стоны. Казалось невероятным, что человек способен так громко говорить и стонать. Хоукмун решил, что причиной тому – необыкновенная акустика зала.

В тусклом свете факелов человек в клетке был едва различим.

– Кто вы? – спросил Хоукмун. – Узник Безумного Бога? Стоны прекратились, и человек пошевелился. Затем Хоукмун услышал гулкий меланхолический голос:

– Да, можно сказать и так. Самый несчастный из его узников. Хоукмун уже привык к темноте и смог разглядеть незнакомца как следует. Он был долговяз и очень худ, с длинной цыплячьей шеей. Седые волосы свалялись в космы; грязный клин бороды выдавался вперед почти на фут. У него был длинный орлиный нос; в глубоко посаженных глазах светилось тоскливое безумие.

– Я могу вас спасти? – спросил Хоукмун. – Может быть, удастся раздвинуть прутья решетки?

Человек пожал плечами:

– Дверь клетки не заперта. Моя тюрьма – не клетка, а мой череп. О, горе мне!

– Кто вы?

– Когда-то меня называли Стальниковым. Я из древнего рода Стальниковых.

– И вы – в плену у Безумного Бога?

– Да. В плену. Да, именно так, – узник лениво повернул огромную голову и с унылым видом уставился на Хоукмуна. – А вы кто?

– Дориан Хоукмун, герцог Кельнский.

– Германец?

– Когда-то Кельн принадлежал стране, которую называли Германией.

– Я боюсь германцев, – Стальников отодвинулся подальше от Хоукмуна.

– Меня вы можете не бояться.

– Ну да? – Стальников захихикал, и эхо этого безумного смеха раскатилось по залу. – В самом деле?

Он сунул руку за пазуху и вытащил предмет, висевший у него на шее. Этот предмет напоминал огромный рубин и светился темно-красным светом. Хоукмун увидел на нем символ Рунного Посоха.

– Разве ты не тот немец, который должен лишить меня могущества?

– Красный Амулет?! – воскликнул потрясенный Хоукмун. – Откуда он у вас?

– Что значит – откуда? – зловеще ухмыляясь, переспросил Стальников и поднялся на ноги. – С трупа воина, тридцать лет назад проезжавшего по этим землям. Его подстерегли и убили мои слуги, – он гладил амулет, и тот разгорался ярким, слепящим светом. – Это и есть Безумный Бог. Это и есть источник моей болезни и моего могущества. Я у него в плену.

– Ты – Безумный Бог! Где моя Иссельда?

– Иссельда? Девушка? Новенькая девушка со светлыми волосами и нежной белой кожей? А почему ты о ней спрашиваешь?

– Она – моя!

– Тебе не нужен амулет?

– Мне нужна Иссельда.

Смех Безумного Бога прогремел в зале, многократно отразившись от стен.

– Так ты ее получишь, германец!

Он захлопал в ладоши, похожие на клешни, и заметался по клетке, словно марионетка, которую дергают за одну-единственную нить.

– Иссельда, девочка моя! Иссельда! Иди-ка сюда, сделай одолжение своему господину!

Из ниши в стене, где потолок почти соприкасался с полом, вышла девушка. Ее силуэт был Хоукмуну знаком, но герцог не был уверен, что это его невеста. И все же… «Да, это она. Ее походка, ее тело».

Его губы растянулись в счастливой улыбке. Он шагнул к ней, протягивая руки.

С диким звериным визгом девушка бросилась к нему. На ее пальцах были наперстки с металлическими когтями, из одежды торчали шипы, лицо исказила гримаса.

– Убей-ка его, красотка Иссельда! – хихикал Безумный Бог. – Убей его, цветочек мой, и получишь в награду его потроха!

Хоукмун едва успел закрыть глаза руками. Металлические когти рассекли кожу на тыльной стороне его ладони. Он отпрянул от девушки.

– Иссельда, опомнись! Я – Дориан, твой жених…

Но безумные глаза не узнавали его, а из оскаленного рта текла слюна. Острые когти снова метнулись к лицу герцога, и он едва увернулся.

– Иссельда…

Безумный Бог хохотал, вцепившись в прутья решетки:

– Убей его, мой цыпленочек! Разорви ему горло!

– Что за сила лишила ее воли? Что заставило ее забыть о любви?

– Сила Безумного Бога, подчинившая и меня, – ответил Стальников. – Красный Амулет всех обращает в рабство.

– Да – если он в недобрых руках… – Хоукмун снова увернулся от когтей Иссельды и бросился к клетке.

– Руки, в которые он попадет, обязательно станут недобрыми, – со смехом произнес Стальников, когда когти разорвали Хоукмуну рукав. – Любые руки!

– Только не руки слуги Рунного Посоха! – произнес гулкий голос. В дверном проеме стоял Рыцарь-в-Черном-и-Золотом.

– Помоги! – крикнул ему Хоукмун.

– Я не вправе, – ответил Рыцарь.