Вечный воитель. Книги 1-16

Я закричал, но крик утонул во льдах. Погрозил кулаком тусклому, красному, далекому шару — солнцу этого мира.

А белые медведи вприпрыжку бежали по белой пустыне, унося в неведомый край, назначенный мне судьбой.

— Эрмижад! — кричал я. — Эрмижад!

Как я хотел, чтобы она услышала меня, чтобы позвала, как позвал тот голос…

Но угрюмо молчало темное небо, молчали мрачные льды, и солнце смотрело на меня взглядом очень старого дряхлого человека, не понимающего, что происходит.

Дальше и дальше бежали неутомимые медведи; дальше и дальше, сквозь вечные льды, сквозь вечные сумерки. Дальше и дальше… А я плакал, стонал, вопил и, наконец, утих, окаменел, словно тоже был изваян из льда.

На какое-то время придется покориться судьбе, чтобы выяснить, куда же везут меня медведи, а потом любой ценой вернуться в мир элдренов и обрести вновь мою Эрмижад.

Хоть надежда на это была слабой, я всей душой ухватился за нее. Ничего другого не оставалось. Но где искать Эрмижад во Вселенной — в великом множестве альтернативных миров, если теория элдренов была верной, я не имел представления. Где находится мир, в который попал? Он может быть и одним из Призрачных Миров, и любой другой планетой, отделенной от мира элдренов Вечностью.

Но теперь я опять был Вечным Победителем, готовым без колебаний вступить в бой за угнетенный и обманутый народ, как когда-то сражался за народ короля Ригеноса.

Почему выбор пал именно на меня? Почему мне не суждено познать покой?

И снова пришла мысль, что, может быть, в каком-то из воплощений я совершил какое-то космическое преступление, столь ужасное, что теперь обречен на бесконечные скитания по Вечности. Но что это было за преступление, за которое назначена такая страшная кара, не знал.

Стало еще холоднее. Я вытащил из сундука рукавицы, надел их, закутался поплотнее в плащ и, усевшись на сундук, с поводьями в руках задремал, надеясь, что сон хоть немного поможет моему раненому сознанию.

Я ехал по бесконечным льдам. Тысячи миль льда. Неужели этот мир настолько стар, что в нем нет ничего, кроме льда?

Но я надеялся, что скоро хоть что-нибудь узнаю.

2. ГОРОД ИЗ ОБСИДИАНА

Через бескрайние льды под тусклым солнцем я мчался в колеснице из бронзы и серебра. Иногда длинноногие белые медведи бежали медленнее, но не останавливались, словно их, как и меня, влекла вперед какая-то неведомая сила, противостоять которой они не могли. Изредка на небе появлялись ржавые облака — медленно плывущие корабли в бледно-голубом море, но не было ни единого ориентира, по которому можно было бы определить время: солнце словно остановилось, а созвездия, поблескивающие позади него, были мне неизвестны. Казалось, планета прекратила вращение, а если и двигается, то настолько медленно, что этого нельзя заметить невооруженным глазом. Ландшафт вполне соответствовал моему настроению.

Но вскоре я заметил нечто вносящее разнообразие в монотонность унылого пейзажа. Сначала мне показалось, что это неподвижные низкие облака, но, подъехав поближе, увидел темные очертания гор, выросших посреди ледяной равнины. Неужели горы тоже изо льда? А может быть, это скалы, а значит, все-таки не вся планета покрыта льдом?

Никогда я не видел таких изрезанных скал и, разочарованный, подумал, что все же это ледяные горы, над которыми потрудились время и ветер.

Но постепенно открывалась картина, которая однажды уже возникала в моем сознании — в то мгновение, когда меня отрывали от Эрмижад. Я увидел огромные вулканические утесы со сверкающими стеклянными образованиями, похожими на люстры. Появились и цвета — темно-зеленый, коричневый, черный.

Я натянул поводья и прикрикнул на медведей. С удивлением обнаружил, что знаю их имена.

— Эй, Снарлер! Но, Рендер! Но, Гроулер! Быстрее, Лонгклоу!

Они понеслись во всю мочь, и колесница только подпрыгивала на ледяных ухабах.

— Быстрее!

Теперь я уже видел гладкую, как стекло, дорогу, ведущую к скалам. Лед становился все тоньше, и вскоре колесница уже ехала по булыжникам у самого подножия гор, острые пики которых прокалывали низкие ржавые облака.

Мрачные вершины угнетали. Но и дарили надежду: высоко, между двумя скалами, я увидел перевал.

Горная порода состояла в основном из базальта и обсидиана, а повсюду лежали огромные валуны, вокруг которых петляла теперь уже мощенная дорога. По ней и бежали мои измученные медведи. Облака непривычного цвета будто прилипли к склонам гор и казались осевшей на них копотью.