Вечный всадник

Попытка эта увенчалась успехом, и, что самое страшное, для Ареса, его сестры и брата эти масштабные трагедии были чем-то вроде ужасного источника энергии. Оставаясь там, они испытывали невероятный кайф — что-то среднее между оргазмом и действием дозы кокаина, и никто из них не мог — или не хотел — отказываться от этого.

Но Арес должен был отказаться. А это означало, что ему нужно вывести из строя тех, кто возглавлял обе стороны конфликта.

И теперь, спустя сутки после того, как его затянуло кровавое побоище, Арес стоял над телом хорватского генерала, которого он убил, и думал, сколько еще времени пройдет, прежде чем он сможет вернуться и усмирить того, кто заменит этого парня. Он уже избавился от военачальников Словении — оба были демонами в человеческом обличье. Это заставило его задуматься, сколько же среди высших военных чинов верных собачонок Мора.

Полог палатки откинулся. Помяни черта вслух…

В палатку неспешно вошел Мор. Его окровавленные клыки были обнажены в жутком оскале. За ним шла Хавистер.

— Бьюсь об заклад, ты только что обо мне думал.

— Зло тебе не идет, брат.

— Оно идеально мне подходит. А знаешь, кто еще мне подходит? Кара. — Он прищелкнул языком. — Ты ее уже трахнул? Мило.

Арес ринулся вперед, готовясь разорвать брату горло. От этого Мор не умрет, но ему будет очень больно. Его кулак врезался в шею Мора, и тот опрокинулся было на спину, но Арес удержал его.

— Если ты причинишь ей вред…

— О, я уже это делаю. — Мор дал Аресу сдачи, пустив ему пулю в висок. Засверкали звезды, зачирикали птички, зазвенели колокольчики, вызванивая «мне надирают задницу».

Мора, разумеется, подпитывали силы зла, и он стал гораздо сильнее, чем был до того, как его Печать оказалась сломана. Хотя голова у Ареса всё еще кружилась, он схватил стоявший в углу металлический стул, размахнулся и обрушил его на голову Мора. Стул смяло, точно жестяную банку, одна из ножек погнулась, и Арес, не раздумывая, отломал ее и вонзил брату глубоко в горло. Из трубки хлынула кровь, забрызгав палатку, и Арес мог бы поклясться, что видел, как Хавистер улыбается.

Глаза Мора налились кровью, и он, размахнувшись, ударил Ареса в плечо так, что тот, отлетев, врезался в стену палатки. Прежде чем он успел подняться на ноги, Мор встал коленом ему на грудь и вцепился в горло. Арес мучительно пытался вздохнуть.

— Ты пойдешь со мной, братец, — злобно прорычал Мор. — Я сломаю твою Печать у тебя на глазах, но сначала заставлю тебя пожалеть о том, что ты встал у меня на пути.

Череп Ареса взорвался болью, и наступила темнота.

***

Боже, до чего Ресеф любил славные вечеринки.

Джимми Баффетт[102] возносит хвалу превосходной «маргарите»[103]. Жаркое солнце, голубой океан, на мангале жарится свинина, а женщины так призывно покачивают бедрами в бикини, что и слепой оглянется.

Лимос стояла за переносным баром, принесенным сюда с гулянок, которые она проводила в своем доме на гавайском пляже. Она всегда приглашала местных, которые считали ее кем-то вроде Пэрис Хилтон[104] — юной богатой наследницей, прожигающей жизнь на деньги родителей. Это объясняло, почему она редко появлялась в доме на пляже; Лимос объявила, что у нее с десяток домов по всему миру, и она по очереди живет в каждом из них.

Ресеф откинулся на ствол пальмы, залпом отпил половину «маргариты» и задумался, не трахнуть ли ему сексуальную блондинку, которая снимала в воде верх купальника. Красотка к этому относилась так же, как и он… то есть всячески одобряла. Но она слегка нервничала, когда был риск, что их застигнут или она знала, что кто-то за ними наблюдает.

— Принесла тебе добавки.

Он поднял глаза. Лимос налила ему в стакан еще «маргариты» из кувшина.

— Спасибо, сестренка.