Вечный Жид

Но слаб человек! Кому не понравится, если сидит с тобою за столом боевой генерал, подливает в твою чарку и по-собачьи преданно заглядывает в глаза. А ты хоть и жалкая штафирка, а можешь цыкнуть на него, скомандовать «К ноге!» или натравить на соседа: «Куси его, Шарик, куси!»

Вспоминать о соседях, бывших, так сказать, его друзьях-партайгеноссен, ему всегда было тяжко. Вякнул о возможности пересмотра границ Российской империи, то бишь, Державы, когда трагикомический августовский фарс вознес его на башню броневика, пардон, т а м а н с к о г о танка, так тут же и получил по шеям из Вашингтона.

— Не балуй, — недвусмысленно дали ему понять с берега Потомака. — Стоять смирно! Не для того мы тебе власть с в а р г а н и л и, чтобы ты нам тут самостоятельность проявлял, амбициозные к о н и к и выбрасывал.

И через д р у г а  д о м а прозрачно намекнули о нежелательности каких-либо претензий к соседям — пусть нищают без помех со стороны России. Никаких объединительных союзов, разве что для б л е з и р у, а субъектам Федерации набивать глотки суверенитетом, пока не подавятся. А еще лучше, если они полностью обособятся от Москвы, хватит с него и титула Нечерноземного Короля.

Разумеется, он понимал, что попал между жерновами, порою делал попытки высвободиться, взбрыкнуть, как бывало, когда пошел во время о́но в разнос, не догадываясь, что фрондерство на октябрьском пленуме, привлекшее к нему внимание российского люда, тоже было инсценировано заокеанскими режиссерами.

— Не извольте беспокоиться, ваше величество, — убедительно говорил ему д р у г  д о м а, когда оставались наедине. — Народ вас боготворит, на полном серьезе толкует о помазаннике Божьем. Что же касается омандаченных к о з л о в, то мы их как пить дать разгоним по стойлам, дайте только срок надлежащий, момент необходимо подобрать.

В е л и ч е с т в о м тайный советник стал именовать вождя, когда тот шантажом и угрозами вырвал у омандаченных к о з л о в особые должностные привилегии. Поначалу вождь морщился, слабо протестовал, но д р у г  д о м а сводил такое величанье к шутке, перемежал высшее обращение французским с и р, и постепенно приучил подопечного гауляйтера воспринимать отнесенные к нему слова в а ш е  в е л и ч е с т в о как естественные.

Пока еще не для посторонних, разумеется, ушей, для приватного только обихода.

По расчетам советологических лабораторий штатовских антисоветских университетов каждый день правления е г о  в е л и ч е с т в а требовал в будущем не менее десятка дней на восстановление разрушенного. И коэффициент этот постепенно возрастал.

Тайному советнику вменялось в обязанность удержать Нечерноземного Короля на троне не менее пяти лет. Тогда России понадобится полвека, а то и более, чтобы достигнуть уровня хотя бы пятьдесят третьего года. А может быть, и вообще исчезнуть с карты мира как географическое понятие.

При этом надлежало избежать по возможности гражданской войны, того русского бунта, который страшен и беспощаден. Ненависть к России была заложена в тех, кто управлял нынешней Америкой, на генетическом уровне, а ненависть порождала неизбежный страх перед возмездием, которое могло обрести непредсказуемые формы, было, так сказать, ч р е в а т о осложнениями.

За океаном хорошо знали: ракеты подвижных комплексов СС-25 запросто достают до берегов Гудзона и могут ахнуть прямехонько по Уоллстриту.

Положение было далеко не таким уж и простым, как поначалу р а д у ж н о представлялось высоколобым прогнозистам. Возник синдром, который русские обозначают поговоркой: и хочется, и колется. Их в е л и ч е с т в о, нашпигованный тайным советником, был готов затеять любую драку, но подстрекатели резонно опасались неуправляемости процесса, который мог пойти вдруг в нежелательном направлении.

…На третий день вынужденного о т г у л а голову п р а в и т ь Особо Важное Лицо не захотело. Инстинктивно вождь ощущал, что нельзя бесконечно насиловать пусть и крепкий, но человеческий организм, выгонял вредные элементы затяжными банями и прыжками у волейбольной сетки. К гольфу, к которому усиленно его приобщал д р у г  д о м а, он оставался равнодушным.

Бесстрастно поковыряв вилкой в тарелках с утренними явствами, вождь залпом хлопнул чашку остывшего уже кофе без сахара, запил горечь глотком минеральной воды и спустился на прогулочную дорожку, которая начиналась от резного крыльца, выполненного в стиле т е р е м о к.

Едва ли не к самому крыльцу подступали деревья векового бора, в который строители врубили новую огромную дачу. Как и его предшественники, вождь не захотел жить в загородных резиденциях б ы в ш и х, и ему, народному борцу с привилегиями, в рекордные сроки — книга Гиннесса! Ау! — соорудили симпатичную таки с а р а ю ш к у.

Прогулочная дорожка была аккуратно разметена, и едва отошедший от первых двух дней пребывания в  о т г у л е бывший партайгеноссе, а ныне некоронованный с и р, неторопливо и скрипуче зашагал по белой подстилающей поверхности правительственного, так сказать, т е р р е н к у р а.