Вечный Жид

— Друга нашего и соратника вы знаете, — проговорил Вечный Жид, приветливо кивнув писателю. — Представлять его каждому нет ни времени, ни потребности. Мы впервые собрались вместе. Поговорим о текущем моменте, подведем итоги истекшего года.

— Хорошая, понимаешь, традиция, — заметил товарищ Сталин. — Годится для всех эпох и народов.

— Но сначала о боевом обеспечении нашей группы, — сказал Вечный Жид. — Слово Магомету…

Когда обговорили все, казалось бы, вопросы, Иосиф Виссарионович поднял руку.

— Еще полчаса, понимаешь, прошу мне уделить, — обратился он к Агасферу. — Ведь об этой встрече наш друг — сочинитель напишет в романе. Сотни тысяч, миллионы русских людей прочтут его. И русские, понимаешь, люди спросят: почему товарищ Сталин не сказал о главном? Как нам жить в безверии, куда стремиться, что делать, вокруг чего и кого объединяться, кому верить, наконец? Правильно я говорю, партайгеноссе Христос?

— Верно, — наклонил голову Иисус.

— А коли так, то наш долг, моя, наконец, обязанность дать людям, читателям романа «Вечный Жид» некую направляющую, понимаешь, идею…

— Иосиф Виссарионович прав, — подал голос Заратустра. — Мало утверждать, что добро победит зло, и Ормузд загонит Аримана в подземный ГУЛАГ… Надо зажечь людям факел и показать дорогу из пещеры тьмы к свету.

— Объяснить россиянам, что им должно сохранить традиции — в них сила, — с привычной упрямостью заявил Кун-фу.

— Говорите, Иосиф Виссарионович, — предложил Просветленный Гаутама. — Нам ведь тоже интересно послушать вас, вождя русского народа.

— Наверное, в первую очередь необходимо выслушать товарища Сталина русскому писателю, — сказал председатель Товарищества. — Итак…

— Вам никуда не деться без объединяющей русских, понимаешь, людей Идеи, — пыхнул ароматным дымом товарищ Сталин. — Крайне необходима концепция или, если хотите, доктрина национальной безопасности России!

— Об этом на все лады с т р е к о ч е т ваша патриотическая пресса, — заметил с усмешкой Мартин Лютер. — Но идеологический воз по-прежнему завяз на обочине словоговоренья.

— В каком, понимаешь, смысле в а ш а? — вскинулся вдруг Отец народов и ткнул мундштуком трубки в сторону основателя протестантизма.

«Давай, давай, Иосиф Виссарионович! Прихвати отца Мартина, — весело подумал Станислав Гагарин. — Ведь, в конце концов, это он, Лютер, поставил европейскую духовность, образно говоря, р а к о м, подорвав авторитет католической церкви, которая столетиями возводила защитную стену символов «против жуткой жизненности, таящейся в глубинах души».

Да-да, именно Мартин Лютер, как основатель протестантизма, заменил авторитет церкви авторитетом Писания, но предоставил любому человеку возможность толковать Библию на собственный лад. Совсем как в наше время… И лозунг «Разрешено все, что не запрещено законом», который навязали нам в России л о м е х у з ы, стоит в том же безнравственном ряду».

Сочинитель хорошо знал, что именно учение Лютера и его последователей явилось основой для расцвета капиталистических, понимаешь, отношений. Да, прогресс, разумеется, был налицо. Прогресс т е х н и ч е с к и й. Во благо ли он человеческой душе?

Он вспомнил, как прочитал в книге Карла Юнга «Психология и религия», изданной в Лондоне в 1938 году, о том, как психическая энергия, которую раньше человечество расходовало на строительство защитных от Антихриста стен, благодаря Лютеру «освободилась и двинулась по старым каналам любознательности и стяжательства, а потому Европа стала матерью демонов, пожравших большую часть Земли».

Именно потому стали возникать одна за другой такие абсурдные социальные и политические теории-построения, что в душах людей образовалась пустота. Символический космос, оберегавший ранее духовность человека, стал для него чуждым, а потому и враждебным, махровым цветом распутался индивидуализм, и безумное коллективное б е с с о з н а т е л ь н о е овладело западным миром.

«Россия — последний оплот духовности на Земле», — мысленно произнес Станислав Гагарин и неприязненно посмотрел на Мартина Лютера.

— Но кто же знал, что процесс пойдет таким путем?! — отчаянно воскликнул отец-протестант. — Разве безнравственными были мои выступления против рыночных отношений в католицизме?

Агасфер успокаивающим жестом призвал к вниманию.

— Мы увлеклись, — просто сказал он. — Никто не сомневается в искренности первоначальных поступков отца Мартина. История Реформации — давно уже и с т о р и я. Другое дело — уметь верно оценить прошлое и сделать выводы. Сейчас мы уклонились… Продолжайте, Иосиф Виссарионович.

«Кто же здесь из них главнее — товарищ Сталин или Вечный Жид?» — озорно подумал сочинитель, но вслух ничего не сказал, приготовился слушать.

— Национальная целостность — вот основной принцип, из которого Россия о б я з а н а исходить, выстраивая собственную доктрину национальной, понимаешь, безопасности, — сказал товарищ Сталин. — Сейчас в России четыре пятых населения — р у с с к и е. Такой монолитной по национальному составу державы не сыщешь на планете.

— Русских в России больше, — уточнил Вечный Жид. — Восемьдесят пять процентов…