Вечный зов. Том I

Анна остановилась, глянула на мужа пустыми глазами. Потом медленно стала подымать руки к лицу и одновременно оседать на пол. Она упала бы, если бы Федор не подхватил ее. Он посадил жену на кровать.

— Выпейте, тетя Аня, — опять поднесла ей кружку Ганка.

Анна теперь взяла у нее кружку и выпила.

— Как это случилось? — спросил Федор.

Как случилось — этого никто не знал. Утром, как обычно, Андрейка взял свой старый, потрепанный ранец и пошел в школу. Анна с недавнего времени работала на заводе по трудовой повинности. В час дня она пришла домой пообедать и накормить ребятишек. Ни Андрейки, ни Димки дома не было. Димка учился в седьмом классе, приходил из школы иногда поздно, но Андрейка должен был уже вернуться… «Что это он сегодня?» — подумала Анна и стала собирать на стол, уверенная, что вот-вот появятся оба. Еще подождав, вышла из дома глянуть вдоль улицы — не идут ли сыновья? И точно, в конце улицы бежал вроде Димка. «А где же другой постреленок?»

Тут она заметила, что из-под крыльца торчит угол какой-то книжки. Анна нагнулась, вытащила. Это была Андрейкина арифметика. Анна пошарила под крыльцом, вытащила еще несколько учебников и тетрадей младшего сына. «Это еще что такое?!» — млея от нехорошего предчувствия, подумала она, вертя в руках книжки и тетрадки. До нее донесся голос подбегающего Димки:

— Мама, мама! Андрейка… Вот, — и протянул бумажку.

— Что? Что случилось?

Андрейкиными каракулями в бумажке было нацарапано:

«Дим, скажи Кольке, что он дурак. Зачем ходить в военкомат-то? Пусть сделает, как я. А что я на фронт поехал — мамке скажи, чтоб не волновалась. Но только дня через три. Я надеюсь, что ты не сразу, ладно? Твой брат Андрей».

— Да что это, что такое? — все еще не понимая, вымолвила Анна.

— Что? На войну убежал, паразит такой! Побоялся только, что надеяться нечего, седни же скажу, — сунул бумажку в физику. А физика у нас последний урок. Сообразил. Я учительнице сказал, а она: «Беги, говорит, скорей, скажи дома…»

И тут только до Анны дошел весь смысл Андрейкиной записки.

— Ах он змей пустоголовый! — бледнея, закричала она. — Пропадет, с голоду сдохнет… Что же делать-то, Димушка? На станцию, однако, надо, — может, он еще там болтается. А Семен, Семен-то знает?

— Навряд… Откуда ему?

— Димушка, сынок! Ты беги на станцию, там и Семку где-нибудь встретишь, скажешь… А я — в милицию… Стой, стой! — крикнула она, видя, что Димка метнулся вдоль улицы. — Голодный же, хлеба хоть возьми…

Димка заскочил в дом, схватил со стола несколько ломтей и стрелой полетел на станцию.

В милиции Анне не дали сказать и слова:

— Знаем. Из школы звонили. Приняли меры. Поставили в известность линейный отдел милиции. Не волнуйтесь, найдем. Живой ведь человек…

Из милиции Анна тоже побежала на станцию.

Остаток дня Анна, Семен, Димка, а также взявшиеся откуда-то Колька и Вера Инютины да еще долгоногая Ганка обшаривали все закоулки вокзала, проверяли все вагоны отходящих составов, ходили между грудами кирпичей, штабелями леса… Но все было бесполезно, Андрейки нигде не было.

— Пропал, пропал мальчонка! — сама не своя, шептала Анна. — Прижулькнут где-нибудь… или под колеса попадет.

— Ты, мама, иди-ка домой, — сказал Семен, когда начало темнеть. — Никуда он не денется, найдется. Ганка, Вера, отведите ее домой.

Но идти она согласилась, когда совсем стемнело.

— А вы еще с Димкой поищите… Может, он тут все же где притаился, — сказала она Семену.

— Конечно, мы еще поищем, мама…

Все это Федору сбивчиво рассказали Анна и Ганка. Он выслушал стоя, не раздеваясь, Анна во время рассказа плакала, сидя на кровати.

— Будет слезы лить, — проговорил Федор, сбрасывая тужурку. — Дай чего пожрать, со вчерашнего гостеванья крохи во рту не было. Раз ищут — найдут. Не иголка он, в самом деле. Сейчас сам сбегаю в милицию, узнаю, как там они его ищут…

И, ожидая, пока жена даст ему поесть, поставил локти на стол, уронил в ладони тяжелую голову.

Поужинав, он в самом деле пошел в милицию. Вернулся и молча начал раздеваться, стаскивать сапоги. Прошлепав босыми ногами по крашеному полу кухни, где спала теперь Анна, лег на кровать, лицом к стене.

— Чего там? — не вытерпела Анна. — Неизвестно что про Андрейку?

— Неизвестно пока. Спи давай.

Через минуту повернулся на спину, проговорил:

— Аникей Елизаров сказал, что братца твоего Макарку вскорости Судить будут. Он это автолавку-то… жиганул, академик. Да и кому боле? Он да Гвоздев Ленька какой-то. Что за Гвоздев — не припомню. Да еще Витька им Кашкаров помогал. Специалист, и мальчишку подбил. Приварят теперь Макару, не мирное время…

Федор зевнул и умолк. Через полминуты он задышал глубоко и ровно. Анна с ненавистью глядела на мужа. Ей казалось, что рот его все еще растянут в зевке, что зияет на его лице широкая черная яма…

* * * *

Летом 1910 года, в жаркий июньский день, Силантий Савельев приехал с кафтановской заимки, швырнул в угол кнут и сел к столу, зажав голову руками.

— Пресвятая Мария, заступница… — перекрестилась Устинья.

— Где Федька?

— Огородишко поливает. Да ты че?