Вечный зов. Знаменитый роман в одном томе

— Да и не в этом дело… Не могу я просто больше вообще… Не хватает мне чего-то в самом себе. А чего — не знаю. Вот и поищу. А ты живи как хочешь. Дети большие, я говорил… После войны, останусь живой, приеду сюда поглядеть. На тебя и вообще… Ну, тогда все видно будет… А тебе все прощаю.

— Ты подумай, что делаешь-то? На войну убегом, как мальчишка какой, как Андрейка?! Ну, тот малый, несмышленыш. А ведь нас-то засмеют! И тебя засмеют. Слыхано ли, чтобы пожилой мужик на войну убегал? — торопливо и сбивчиво говорила Анфиса.

— Ничего, пущай смеются.

— Да ведь счас, слыхала я, так просто не проедешь по желдороге-то? Тебя ведь с первой станции воротят…

— Поглядим еще… Я не тут, не у нас, садиться буду. Дойду до полустанка, а там прицеплюсь на товарняк… Али еще как… Андрейка подпортил мне, сейчас везде за поездами следить будут. Поглядим, в общем.

— Кирьян! Родимый! Да и так взяли бы тебя…

— Будет, сказано, — уже раздраженно произнес Кирьян, отстраняя от себя жену. — Мне ни верности, ничего от тебя не надо теперь, кроме одного… Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю не говори, где я и куда я. Вот об этом и прошу только… А чтоб не думали тут, что скрылся от войны, что сбежал, я напишу тебе потом оттуда, ежели доберусь… Чтоб, значит, не причиняли вам тут никаких притеснений. Ну, все!

Кирьян поднял вещевой мешок, ступил к двери. Анфиса все громче кричала, подвывая, все крепче цеплялась за мужа. Он пытался оторвать от себя жену, оттолкнуть, но не мог. Так, почти волоча ее за собой, он вышел в сенцы. И только там ему удалось на мгновение оттолкнуть ее. Он быстро выскочил на низкое крылечко, захлопнул за собой двери и накинул щеколду на крючок.

— Кирья-ан! — донеслось из-за дверей. Анфиса пыталась их открыть, дергала на себя.

«Верка придет со свиданий своих и откроет… Или Колька скорей воротится…» — подумал Кирьян и шагнул с крыльца.

* * * *

Федор, кажется, в два прыжка достиг своего дома, отмахнул дверь.

— Ну?

Анна в рабочих сапогах и грязной фуфайке крутилась по комнате, будто помешанная. Следом за ней ходила Ганка с кружкой в руках и повторяла:

— Тетя Аня, тетя Анечка! Выпейте и лягте. Найдется он, куда он убежит? Тетя Аня…

Анна остановилась, глянула на мужа пустыми глазами. Потом медленно стала подымать руки к лицу и одновременно оседать на пол. Она упала бы, если бы Федор не подхватил ее. Он посадил жену на кровать.

— Выпейте, тетя Аня, — опять поднесла ей кружку Ганка.

Анна теперь взяла у нее кружку и выпила.

— Как это случилось? — спросил Федор.

Как случилось — этого никто не знал. Утром, как обычно, Андрейка взял свой старый, потрепанный ранец и пошел в школу. Анна с недавнего времени работала на заводе по трудовой повинности. В час дня она пришла домой пообедать и накормить ребятишек. Ни Андрейки, ни Димки дома не было. Димка учился в седьмом классе, приходил из школы иногда поздно, но Андрейка должен был уже вернуться… «Что это он сегодня?» — подумала Анна и стала собирать на стол, уверенная, что вот-вот появятся оба. Еще подождав, вышла из дома глянуть вдоль улицы — не идут ли сыновья? И точно, в конце улицы бежал вроде Димка. «А где же другой постреленок?»

Тут она заметила, что из-под крыльца торчит угол какой-то книжки. Анна нагнулась, вытащила. Это была Андрейкина арифметика. Анна пошарила под крыльцом, вытащила еще несколько учебников и тетрадей младшего сына. «Это еще что такое?!» — млея от нехорошего предчувствия, подумала она, вертя в руках книжки и тетрадки. До нее донесся голос подбегающего Димки:

— Мама, мама! Андрейка… Вот, — и протянул бумажку.

— Что? Что случилось?

Андрейкиными каракулями в бумажке было нацарапано:

«Дим, скажи Кольке, что он дурак. Зачем ходить в военкомат-то? Пусть сделает, как я. А что я на фронт поехал — мамке скажи, чтоб не волновалась. Но только дня через три. Я надеюсь, что ты не сразу, ладно? Твой брат Андрей».

— Да что это, что такое? — все еще не понимая, вымолвила Анна.

— Что? На войну убежал, паразит такой! Побоялся только, что надеяться нечего, седни же скажу, — сунул бумажку в физику. А физика у нас последний урок. Сообразил. Я учительнице сказал, а она: «Беги, говорит, скорей, скажи дома…»

И тут только до Анны дошел весь смысл Андрейкиной записки.

— Ах он змей пустоголовый! — бледнея, закричала она. — Пропадет, с голоду сдохнет… Что же делать-то, Димушка? На станцию, однако, надо, — может, он еще там болтается. А Семен, Семен-то знает?

— Навряд… Откуда ему?

— Димушка, сынок! Ты беги на станцию, там и Семку где-нибудь встретишь, скажешь… А я — в милицию… Стой, стой! — крикнула она, видя, что Димка метнулся вдоль улицы. — Голодный же, хлеба хоть возьми…

Димка заскочил в дом, схватил со стола несколько ломтей и стрелой полетел на станцию.

В милиции Анне не дали сказать и слова:

— Знаем. Из школы звонили. Приняли меры. Поставили в известность линейный отдел милиции. Не волнуйтесь, найдем. Живой ведь человек…

Из милиции Анна тоже побежала на станцию.