Ведь я еще жива

– Я частный детектив. – Алексей показал удостоверение. – Можете вы уделить мне минут двадцать?

В глазах ее мелькнул огонек любопытства, но она ничего не спросила, лишь кивнула и пропустила детектива в калитку.

В доме она выдала ему тапки, после чего пригласила пройти в каминную.

– Я пойду руки вымою. В саду возилась, запачкалась. Располагайтесь пока.

Глаза ее были спокойными, умными, а интонация – ровной. Ни кокетства, ни высокомерия, ни игры на публику – словом, никакого проявления желания себя «подать», свойственного успешным женщинам. А брак с олигархом можно, наверное, считать успехом?

Детектив фиксировал первые впечатления, стараясь ничего не упустить: ему требовалось очень быстро принять решение, как себя вести с подругой Насти Тышкевич. В голове у него забрезжила некая идея, и ее осуществление будет теперь полностью зависеть от этой женщины.

– Чем вас угостить? И угостить ли? – спросила она ровно и приветливо, вернувшись.

Грушицкая уже избавилась от широкой клетчатой рубахи, и теперь малиновая футболка не слишком нахально обтягивала ее крутые формы. При всей своей мощи Елена Васильевна была стройна и пропорционально сложена, двигалась легко, с мягкой грацией, присущей крупным представителям семейства кошачьих.

– А какой у меня выбор? – прокатил свой очередной пробный шар детектив: хотел убедиться, что предлагают от души.

– Огромный. Начните со своих предпочтений.

– Крепкий чай.

– Черный, зеленый?

– Черный.

– Есть хотите?

– Хочу.

– Пирожки пойдут? Домашние.

– Сладкие?

– Нет, с мясом с капустой.

– Очень даже.

– Поняла. И с тем и с другим. И можно без хлеба.

Она усмехнулась и ушла на кухню.

Последняя ее фраза несколько озадачила детектива – почему «можно без хлеба»? Пирожки ведь так и так не едят с хлебом…

Пока не забрезжила в его памяти сцена из мульта про Винни-Пуха. Вспомнив, он улыбнулся и быстро подытожил: Грушицкая без ужимок, естественна, быстро сечет и не скрывает этого… И это выражение легкой, незлой иронии, которое сидело где-то в уголках ее глаз, словно подсматривая оттуда за происходящим, – оно тоже нравилось детективу.

Вскоре Елена Васильевна вернулась с подносом, уставленным чашками и тарелками. Принесла сама – прислуги на «подай-принеси» не держит, барыню не играет, – примечал Кис.

Они расположились друг против друга в креслах. Когда чай был разлит по чашкам, а пирожки уже почти съедены, и хозяйка при этом не задала ни одного вопроса, Кис приступил к делу.

– Я хотел бы поговорить о вашей соседке и подруге, Анастасии Тышкевич.

– Кто вас послал?

– Никто, если вы предполагаете, что кто-то решил пошпионить за ней.

– Тогда чем вызван ваш интерес?

– Мне кажется, что она нуждается в помощи.

– В таком случае кто вы ей, чтобы помогать?

Правомерный вопрос. Кис его бы и сам задал.

– У меня есть ассистент. Он влюблен в Кристину, дочку Анас…

– Я знаю, кто такая Кристина. Она раньше, когда жила с мамой, бывала у меня в доме так же часто, как и Настена.

В голосе ее послышалось тепло. Еще очко, отметил детектив. Личные дружеские отношения Елены Васильевны с Криской очень помогут в деле.

– Вы действительно близкие подруги с Настей?

– Тавтология, господин детектив. Подруги только и могут быть действительно близкими. Неблизкие называются приятельницами.

И снова очко. Кто ясно мыслит, тот ясно излагает, как известно. Елена Грушицкая нравилась ему все больше.

Кроме того, детективу отчего-то импонировало, что она до сих пор не спросила его, что с Настей. Сомнений нет, вопрос абсолютно легитимный, и даже не слишком близкий человек его бы уже задал. Сдержанность этой женщины объяснялась какими-то глубинными чертами ее характера, которые Алексей с ходу назвать бы не смог, но точно знал, что она понимала: детектив присматривается к ней, – и не торопила его.

Вердикт: он скажет ей правду.

– Тем лучше, Елена Васильевна, – произнес он. – В таком случае я могу вам доверять. У меня есть серьезные основания подозревать, что ваша подруга, Настя Тышкевич, попала в очень неприятную историю…

И по тому, как изменилось ее лицо, – ни паники, ни любопытства, просто оно собралось, стало жестче, – он понял, что не ошибся в своих впечатлениях. Это настоящая подруга.

…Он рассказал Елене Грушицкой практически все. Намеренно не стал опускать детали, хотя мог бы, к примеру, не вдаваться в подробности отношений Игоря и Кристины. Но он интуитивно чувствовал, что Грушицкая, со своей стороны, доверится детективу только при полной его честности. А честность обеспечивалась подробностью. Такой вот психологический эффект, – и Кис отлично знал, как он работает. Можно сказать человеку, которому ты обещал и не позвонил: «Я был занят». Имеешь, в принципе, право не распространяться о своих делах! Но у человека непременно останется ощущение, что ты им просто пренебрег. Зато вот если ты скажешь, к примеру: «Извини, старина, меня прихватил понос, и я просидел весь день в туалете…» – то человек тебе не только поверит, но и обижаться не станет, и даже, напротив, посочувствует!