Ведь ты особенная (СИ)

Тео молча наблюдал, как они суетятся вокруг Ванессы, пытаясь ей помочь. Он проклинал себя за то, что не может даже пальцем шевельнуть, чтобы что-то сделать. Проклинал за то, что все случилось так, как случилось. Он всю жизнь оберегал ее и… все случилось так, как случилось. И виноват в этом был сам Тео. Он поджег этот фитиль, когда направил красную тарелку фрисби себе в затылок два года назад. Фитиль горел, когда он, каждый Божий день, приходил к ней, не в силах оторваться. Горел, когда Тео касался ее волос, обнимая. Горел, когда они смеялись над его шутками лёжа посреди парка в Лондоне.

У буйных чувств неистовый конец.

Это был его конец. Догорев, фитиль вызвал взрыв в мире Теодора Нотта. Взрыв, который спровоцировал он сам, не имея достаточной силы воли, чтобы держаться от Ванессы подальше. Взрыв, вызванный его эгоистичным желанием видеть и касаться ее каждый день, слышать ее смех, видеть, как она морщит нос, когда смеётся. Видеть, как мирно она спит в своей маггловской квартире на 14-ом этаже по адресу Грейт Авеню Парк, 4 в Лондоне.

Он опустил взгляд на свои руки. Кровь Ванессы была на его ладонях, пальцах. Тео сжал кулаки.

Он сделал все, чтобы сдержать обещание, которое дал Нарциссе Малфой четырнадцать лет назад. Он же и сделал все, чтобы это обещание нарушить.

Опираясь на стену позади себя, Тео поднялся на ноги и, не глядя в сторону кровати, на которой истекала кровью Несс, его Несс, не глядя на снующих вокруг неё Драко и Гермиону, поплёлся куда-то вперёд. Пока не дошёл до кухни. Распахнув все шкафчики, которые нашёл, и не найдя там абсолютно ничего, он наколдовал себе бутылку огневиски и припал сухими губами к ее горлу, жадно вливая в себя алкоголь. Глотку жгло, внутренности жгло, глаза щипало. Он заслужил все это. Заслужил всю боль этого мира за то, что был так слаб.

Обессилено опустив дрожащие руки, он не заметил, как из пальцев выскользнула бутылка и, упав на пол, разлетелась на тысячи осколков. Также, как гребаный кулон с танцующими внутри него чёрными искрами.

Гермиона вздрогнула, услышав звук битого стекла где-то в глубине квартиры и перевела настороженный взгляд на Малфоя, который, казалось, и не заметил этого. Но он заметил. Но времени отвлекаться на Теодора у него не было, у них с Гермионой не было. Раны Ванессы не затягивались, а на месте тех, которые удалось подлатать, выступали по пять новых. Драко чувствовал холодный пот на своём лбу.

-Продолжай,- пробормотал он, чувствуя на себе взгляд Грейнджер.

Всю ночь они не отходили, не могли отойти от Ванессы. И выдохнуть смогли они лишь тогда, когда грязное, мутное стекло пропустило во мрак комнаты первый луч рассвета. Когда последний порез на бледной, ледяной коже затянулся, не вызывая за собой следующие.

Драко отшатнулся от кровати, тяжело дыша. Он был без сил, его шатало, так много энергии он отдал целебной магии, чтобы спасти Ванессу. Гермиона, темные круги под глазами которой стали, кажется, более заметны, чем когда она появилась на площади Гриммо несколько часов назад, наколдовала более удобную кровать и матрас для девушки, и вот уже полчаса неотрывно следила за показателями диаграммы над головой Ривз. И выдохнуть она смогла лишь тогда, когда все красные пятна пропали, а ритм сердца стал более менее равномерным, хоть и еле заметным.

Драко и Грейнджер не обмолвились ни единым словом за все это время. И только теперь, когда опасность миновала, они смогли взглянуть друг другу в глаза. Только теперь, Малфой смог рассказать ей, что произошло в Мэноре.

В это время на кухне, Тео сидел за столом, положив на него голову. Вокруг него дымились бычки, валялись пустые бутылки и осколки. Но Теодор не был пьян. Как бы он не хотел заглушить тупую боль, терзающую его, он не мог. Нотт взял в руку один из осколков, и, даже не поморщился, когда тот вонзился в его ладонь.

Он все это заслужил.

-Теодор,- за его спиной послышался тихий голос Гермионы, он не обернулся, продолжая лениво наблюдать за тем, как его кровь капает на стол. В голове проносились воспоминания предыдущего вечера. Луже крови на столе. Шелест змеиного языка. Мерзкий звук капающей жидкости,- она в порядке,- Гермиона села рядом с ним, оглядывая беспорядок вокруг,- ей больше ничего не угрожает.

Тео нервно хмыкнул, уголки его губ искривились в подобии улыбки, пропитанной отчаянием. Ничего не угрожает. Перед глазами пронеслись тонкие полосы крови на груди Ванессы. Он зажмурился, устало потирая переносицу.

Гермиона, закусив губу, наблюдала за ним. Она увидела на его лице порезы, словно от стекла, и, осторожно протянув к нему руку, пробормотала:

-Твое лицо.. давай я…

На ее тонком запястье сомкнулись холодные длинные пальцы. Она обернулась на Малфоя, оказавшегося рядом.

-Оставь его,- грубо, но, видит Мерлин, сам того не желая, рявкнул он.