Ведарь

Так мы и поднялись на четвертый этаж, санитар трепался, а я лежал на каталке и перебирал догадки о происшедшем, рассеянно улыбался, когда наступала пауза, возвещающая о конце анекдота.

— А ты что знаешь о случившемся? — поинтересовался я у парня в очередную паузу.

— Да об этом вся больница гудит, докторов из постели вытащили — пытаются оставшихся троих откачать. Не говори только, что ту кодлу с другом отхреначили. Этак лихо порвать — никакой силы не хватит. Ой, ладно! Вон тебя дожидаются. Не люблю я этих людей, почему-то, — парнишка кивнул на сидевшего следователя.

Рядом с Голубевым маячили два здоровенных милиционера. Вызвали для подкрепления? Для охраны?

Я вновь услышал мысли загадочного охотника: ненавижу! Уничтожить!

Жесткая каталка прокатилась несколько метров, и санитар толкнул крайнюю дверь. От щелчка выключателя зажглась тусклая лампочка, я почти услышал, как она жаловалась на потревоженный покой.

Палата, похожая на детский деревянный пенал (или гроб?), радушно встретила четырьмя койками, прикроватными тумбочками и цветком в горшке, доживающем последние дни. На койке у окна спал черноволосый мужчина и, разбуженный вспыхнувшим светом, тут же поднял кудрявую голову.

— Что такое? Я просил никого не подселять! Серега! Вот оторву уши и сложу в биксу, тогда будешь знать, чем старших слушать! — пробасил мужчина густым и сочным голосом.

— Наталья Павловна велела! А я что? Я ничего, — санитар испуганно попятился, явно струхнув от угрозы. Как за живым щитом, студент спрятался за моей каталкой.

Мужчина махнул на него рукой, мол, завози, и весельчак помог мне перебраться на кровать, заскрипели просевшие пружины.

— Вы можете быть свободны, — отчеканил следователь, обращаясь к парню, и того как ветром сдуло.

— А вы кто такой? — спросил дядька, сев на кровати.

Ого, какой здоровый — под два метра ростом да ещё широченный в плечах, из-под майки выбивается густой шерстяной покров, волос пореже кудрявится на руках и ногах. Может зимой на снегу спать без одеяла, даже насморк не подхватит.

— Попрошу вас выйти на пятнадцать минут, сейчас запишу показания, и вы вернетесь к прерванному отдыху! — сказал следователь.

Перед носом мужчины распахнулись коралловые корочки. Мужчина пробежался по строчкам взглядом, сравнил фото с оригиналом и пробурчал:

— До утра нельзя подождать?

— Повторяю — прошу вас выйти на пятнадцать минут! — проговорил следователь сидящему мужчине, и кинул в сторону двери. — Прапорщик! Проводи мужчину!

— Ну ладно, раз дело важное — пойду, прогуляюсь, — дядька сунул волосатые ноги в тапки, халат затрещал на могучих плечах.

Мягко ступая, мужчина вышел из палаты. Мощный, здоровый, словно племенной бык, что встал на задние ноги, он повернулся боком, чтобы выйти из палаты. Двери явно не были рассчитаны на таких пациентов.

Голубев сел на кровать напротив, осмотрел больничную палату, в руках появился прежний блокнот:

— Никогда не любил больничку, от самого воздуха здесь можно заболеть. А уж если подумать, сколько на этой кровати умерло человек…

— А что вы ещё хотите узнать? Я вроде бы вам всё рассказал, — спросил я, обрывая ненужные философствования.

Глаза слипались, от пережитого накатила тяжелая усталость — хотелось лечь и заснуть, а наутро вспомнить происшедшее как кошмарный сон. И драку, и то, что увидел в забытье. Но, увы, рядом сидел любопытный мужчина и вряд ли от него легко удастся избавиться.

В ответ Голубев пожевал губами. Взгляд стальных глаз ещё раз обежал небольшое помещение, скользнул по закрытой двери и уперся в меня:

— Откуда ты знаешь Юлю? И как часто вы встречаетесь?

— Я же говорил — познакомились на дискотеке, раньше в техникуме видел. А какое она имеет отношение к происшедшему? — я удивился этим вопросам.

— В принципе никакого, вот только ты не должен с ней видеться, или разговаривать! Надеюсь, понятно объясняю? — следователь приблизил скуластое лицо.

— Да что тут такого? Мы познакомились, угостил минералкой и всё. Даже не успели поговорить толком, когда началась эта канитель. И почему мы не должны с ней встречаться?

Следователь отвернулся. Встал с кровати и подошел к окну. Похоже, что увядший цветок интересовал его больше, чем мои слова. Но я ошибся. За малую долю секунды Голубев преодолел расстояние от окна до кровати и завис тяжелой глыбой надо мной.

— Потому что я этого не хочу! И если увижу рядом — закопаю! Понял? — следовательское лицо наливалось красным.

Руки едва заметно дрожали, видно, что следователь с усилием сдерживал себя, чтобы не ударить лежащее тело. Ну здрасте, вот и познакомился с папашкой. Голубев по возрасту Юле в отцы годился, вряд ли они являются любовниками. Хотя, сейчас такое время, что удивляться не приходится.

— Владимир Александрович, может, увидимся завтра? Спать жутко хочется — устал! Да и поздно уже, а вы вопросы, не касающиеся дела, задаете. Закончим на сегодня, а? Вдруг завтра что-то новое всплывет? — лишь бы избавиться от Голубева, не хватало ещё и с ним поругаться.

Он резко дернулся, из поясной кобуры выскочил вороненый пистолет. Я невольно вжался в заскрипевшую кровать.