Ведётся следствие

— Да у них даже негорючий водород запрещен законодательно! — сообщила Каролина. (Негорючий водород был еще одним забавным казусом, возникшим в Каролевстве, и сильно облегчавшим жизнь воздухоплавателям. Рассказывали, во время инспекции вспыхнул ангар с новейшим, очень дорогим дирижаблем, и ясно было, что огонь вот-вот доберется до него, а тогда… Генерал-инспектор представил размер убытков, сообразил, что если уж рванет — так рванет, не убежишь, и, потеряв всякий разум, завопил: «А ну, отставить гореть!» Пожар удалось потушить, дирижабль почти не пострадал, а вот водород в дирижаблях Каролевства с тех пор гореть отказывался наотрез. Соседи не верили, но разве это имело значение?)

— Да?! — поразился следователь. — Какая темнота… Так вот и гибнут лучшие умы!

— Ум — это, конечно, неплохо, — заметил доктор, — но ведь Напрягайло вдобавок еще и совершенно сумасшедший…

— Здесь другие не задерживаются, — просветила Каролина. — Ну сами посудите, разве может быть гений… таким… ну… Совершенно нормальным? Это само по себе ненормально!

— Ну не скажите, дорогая, — хмыкнул следователь, — а как же, например, мы с уважаемым Теодором?

— Исключения только подтверждают правила, — парировала госпожа Кисленьких и добавила с сомнением: — К тому же…

— Я бы тоже не стал ручаться, — кивнул Немертвых и усмехнулся.

— Ну а профессор Напрягайло, — добавила Каролина, — самый настоящий гений! Знаете, что мне сказали вот буквально несколько минут назад?

— Что же?

— Болотные надмозги все-таки вышли на контакт! — радостно воскликнула она. — И только благодаря профессору, вернее, его очередным экспериментам… Они, понимаете ли, заинтересовались его работами, а всё, что происходило до его появления в Институте, им казалось слишком скучным! Вы можете представить, какие теперь открываются перспективы?

— Да, — честно ответил доктор. — Тот, кто поместил на эмблему Института якорь такого размера, был поистине мудрым человеком…

— Господа, все это крайне занимательно, — решил сменить тему Бессмертных, — но что делать с этим… хм… всклокоченным временем? Мы ведь так и впрямь не отправимся вовремя.

— Это ничего, — пробасил Вит-Тяй. — Я вот сейчас фельдфебеля своего к господину обер-кондуктору налажу, минута в минуту отбудем, не извольте беспокоиться!

— Позвольте, господин поручик, — заинтересовался следователь, — а что, ваши подчиненные способны справиться даже с временными аномалиями? Я всегда был высокого мнения о беарийцах, но теперь…

— Что вы, господин Бессмертных, — с достоинством отвечал тот, — мы просто время по солнцу определять умеем.

— Так его же не видно, туман-то какой! — удивился тот. Немертвых чему-то усмехнулся, но промолчал.

— Но оно же есть, — в свою очередь удивился поручик. — Стало быть, и время определить можно. Прошу покорно, за госпожой приглядите, а я схожу, отдам распоряжения…

— Вит-Тяй, миленький, вы потом идите вон туда! — прокричала вслед ему Каролина. — Всё направо и направо, до самого края палубы, там будет лифт, я предупрежу, чтобы вас пропустили… Заведение с синей вывеской, найдете нас там!

— Не извольте беспокоиться! — гулким басом ответил тот и направил уверенные шаги к бледному и несчастному обер-кондуктору.

— Ну, идемте, — нетерпеливо поманила женщина.

Дэвид, о котором все позабыли, и которого не слишком интересовали проблемы с часами за неимением оных, тем временем отдалился от компании, рассматривая вокзальную палубу. Наверно, большая часть ее убранства предназначалась именно для приезжих, и, надо сказать, с задачей поразить и удивить она справлялась отменно.

Так, Дэвид с четверть часа провел перед одной из разгораживающих палубу стен (он не брался определить, была ли стена опорной или имела иную функцию), на которой красовалась гигантская мозаика, изображавшая болотный танк. Тот, в облупившейся от невзгод и выцветшей до розового оттенка краске (сквозь которую просвечивала кое-где позолота), нещадно чадя трубомачтой, шел под потрепанным парусом, разбрызгивая широкими гусеницами жидкую биомассу и давя твердую, прямо на зрителя. «Оборение болот» — называлось это произведение искусства, и Дэвид уверовал — болота таки будут освоены и приручены!

Он пошел вдоль стендов с наглядной агитацией, разглядывая фотографии дирижаблей самых странных конструкций, их бравых пилотов, танков с экипажами, разнообразных монстров… пока вдруг не застыл, как вкопанный.

На следующем стенде оказалась, судя по всему, стенгазета, выполненная небесталанным человеком. На большом рисунке изображен был дирижабль с четко выделяющимся названием — «Беда» — на борту. Из гондолы опасно свешивалась девушка, подозрительно напоминающая госпожу Кисленьких, которая азартно подводила громадный сачок к чему-то трудноопознаваемому, но крупному и явно очень опасному.