Ведется следствие

– Ну… – прищурился Берт. – Вентиляционные решетки и фильтры целы. Датчик открытия форточки заклинен зубочисткой. В мусорной корзине – упаковка и стружка. Блокировка свинчена, судя по отметинам – не отверткой, скорее всего, ножом. Форточку явно открывали, а потом она захлопнулась сама, благодаря пружине. Так что этот ваш комар не сам сюда забрался. Его впустили.

– Благодарю, – кивнул Бессмертных. – Обождите пока снаружи, тут повернуться негде…

Дэвид почувствовал, что уже и уши его предательски заполыхали. Простой оперативник за полминуты сумел углядеть то, чего сам он не рассмотрел за добрые четверть часа!

– Но зачем?! – пролепетал проводник. – Кому могло понадобиться впускать этого… этого монстра?

– А это мы и попытаемся выяснить, – ответил следователь, одобрительно взглянув на подопечного. – Говорить камердинер в состоянии?

– Нет, господин, – удрученно произнес фельдшер. – Голоса у него нету совсем, сипит только.

– А держать перо способен?

– Так он же запух весь от комариного яда! – расстроился фельдшер.

– И правда… – Бессмертных покосился на похожие на сардельки пальцы страдальца. Писать такими руками тот бы не смог. – Теодор, кажется, это по вашей части…

– Определенно по моей, – согласился тот, наклоняясь над камердинером, и взглянул на фельдшера. – Принесите-ка мне вот что, любезный… – он надиктовал список. – Найдется? Отлично. И еще поищите посудину попрочнее, иначе, боюсь, этого комара мы будем ловить по всему поезду!

Все словно по команде перевели взгляды на столик. Упорный пленник уже продолбил небольшую дырочку в стекле и теперь силился расширить отверстие.

– Сей момент, – кивнул фельдшер и выскочил за дверь.

– Может, его придавить, да и дело с концом? – предложил Дэвид, явно неравнодушный к комарам после сегодняшнего завтрака и еще не отошедший от публичного унижения.

– А вдруг он какой-нибудь особенный? – парировал проводник. – Пусть уж в Институте посмотрят и скажут… А потом можно и придавить! – погрозил он комару кулаком. – Фуражку вот из-за него выбрасывать придется, а то мало ли…

Вернулся запыхавшийся фельдшер, передал доктору какие-то склянки и грохнул на столик некую металлическую штуковину.

– Отсюда не вылезет! – сказал он торжествующе, опасливо поставил банку на дно штуковины, закрыл ее крышкой и защелкнул зажимы. – Это я скороварку у поваров взял… Прочная, говорят!

– Очень вовремя, – констатировал Бессмертных. И правда: раздался приглушенный звук бьющегося стекла, и в купе угрожающе загудело – внутри скороварки комар всё-таки сумел расправить крылья. – Теодор, ну что?

– Через пару минут сможет изъясняться, – ответил тот, тщательно отирая пальцы носовым платком. Что он делал с камердинером, неизвестно – все смотрели на комара, – но бедолага теперь взирал на Немертвых с откровенным ужасом. – Итак? Не валяйте дурака, любезный, после такой процедуры вы даже петь сможете. Правда, недолго, – добавил доктор справедливости ради.

– Я-а-а… – проблеял камердинер.

– Я же говорил, петь сможете… – удовлетворенно проронил доктор. Камердинер заерзал. Теодор спросил участливо: – Чешется? Немудрено… Потом почешетесь, когда сдуетесь немного, а пока извольте побеседовать с господином следователем.

Камердинер безнадежно уставился на Бессмертных.

– Как вы могли слышать, – невозмутимо сказал тот, – мы установили, что самостоятельно проникнуть в купе комар не мог. Вы, судя по всему, имеете какое-то отношение к этому происшествию. Прошу, излагайте!

– Что… излагать? – прохрипел камердинер.

– Вашу версию событий, – ответил следователь.

Тот вздохнул и начал рассказ. По его словам выходило, что он пришел к хозяину узнать, не пора ли подавать завтрак, но застал его спящим. Тогда камердинер решил вернуться немного попозже, поправил господину Сверло-Коптищеву одеяло и уже направился к двери, как вдруг услышал зловещее гудение. Обернувшись, он с ужасом увидел того самого комара и бросился прочь из купе, надеясь, что чудовище изберет его и не тронет хозяина, но умудрился зацепиться полой сюртука за ручку двери, застрял, начал звать на помощь, но всё же пал жертвой страшного насекомого…

– А почему господин Сверло-Коптищев без сознания? – поинтересовался Дэвид, стремясь реабилитироваться в глазах начальства. – И откуда у него такая шишка на лбу? Вы что, за комаром с молотком охотились и случайно попали по хозяину? И почему у вас чернила на виске?

Судя по тому, как забегали глазки камердинера, дело и впрямь было нечисто.

– Вот что, любезный, – произнес Бессмертных по-прежнему спокойно, – не знаю, что с вами сделал наш любезный доктор, но, как я понимаю, скоро вы снова утратите дар речи. Придётся повторить процедуру, верно, Теодор?

– Обязательно, – подтвердил тот, явно наслаждаясь спектаклем. – Но, боюсь, в этот раз потребуется что-то более сильнодействующее. В здешнем лазарете такие средства вряд ли найдутся, придется сходить за моим саквояжем…

– Н-не надо… – пролепетал, бледнея, камердинер. – Я… я расскажу…