Веди меня, ветер!

О междоусобицах и братоубийственных войнах я только читала в старых книгах, и тетя Ула рассказывала мне в детстве истории. Давным давно, когда многие наши кланы жили на равнине, воевать друг с другом было обычным делом. Делили землю и богатства. Дрались и с себе подобными, и с другими народами Равнины. В кровавых побоищах погибали целые деревни. Так было, пока жители Равнины не объединились против Охотников. И была новая битва, в которой выжившие охотники сражались все вместе за свою жизнь. И уступили. Войско Равнины забрало много наших женщин, убило много наших мужчин и бессчетное количество детей. У нас отняли землю, место для жизни. И Охотники ушли в горы. Чтоб выжить, беглецы сбились в новые кланы или смешались с горными деревнями.

В рассказах история была страшна. Я всегда представляла себе те побоища и молилась, чтоб такое не началось снова, и благодарила богов, что в наше время в кланах спокойно и мирно. И вот теперь здесь в этой деревне мы невольно стали причиной раздора.

Время шло к закату. Мы с Маирой поглядывали в окна на то, как бродят по деревне охотники, сбиваясь в группки. Вдова заперла сыновей дома. Младшие сидели в своей комнате тихо. Старший был очень против.

– Я – мужчина! – кричал тринадцатилетний парень.

– Ах, с тобой никто и не спорит. Мужчина и есть, – отвечала ему мать.

– Почему мне нельзя к другим охотникам? Я взрослый, мой ящер давно пробудился во мне, и я вправе самостоятельно выбирать, кого мне поддерживать!

– Поддержи меня, свою мать!

– С тобой чужачка! – яростно сверкнул глазами в мою сторону мальчик. – Рунтар говорит, что ты решила защищать пришлых преступников, а не свой клан! Пирия выжила из ума на старости лет, раз предлагает спасти их!

– Я защищаю традиции нашего клана! А у нас не принято принуждать женщин, казнить тех, кто защищает себя.

– Глава говорит, мы сами будем решать, что у нас принято. Они причинили вред нам! Они угроза всему клану.

– Угроза клану – это лгать, не уважать старших и творить бесчинства ради выгоды!

– Рунтар и те, кто с ним, говорят то, что им выгодно, делают то, что им выгодно и не думают о народе. Они думают только о себе, – сказала я и парень набросился на меня.

– Ты врешь! Ты напала на Рунтара! Ты избила его! Это все ты! Из-за тебя наш клан поссорился! И я буду с теми, кто все исправит!

– Хорошо! – вскричала Маира, распахивая дверь. – Иди! Иди к другим! Оставь свою семью без защиты! Ты думаешь о своем клане, но твой клан – это мы!

Парень шагнул было к двери, но остановился и обернулся.

– Когда они придут за мной, не навредят ли они твоей семье? Это Глава приказал твоей матери приглядывать за мной.

– Да, сынок, – подхватила Маира, видя замешательство на лице сына. – Теперь они говорят, что это было мое предложение – приютить чужаков у себя.

– Если они решат, что твоя семья – помеха, они избавятся от них так же, как и от нас, – я очень надеялась, что он прислушается.

– У меня нет ящера. У твоих младших братьев – тоже, – Маира смотрела на сына с болью во взгляде. – Вот ты уйдешь сейчас, а я умру от страха за тебя и за твоих братьев!

Сейчас она казалась совсем другой. Не глупой болтушкой, не шумной наседкой, а просто женщиной. Поломанной горем, обеспокоенной и испуганной. Раненая одинокая душа под внешним весельем И мне хотелось ее поддержать.

– Если ты уйдешь, твою семью буду защищать я. Но я одна мало что смогу. Завтра меня казнят и они останутся совсем одни.

Парень опустил голову. Его руки сжались в кулаки.

– Настоящие мужчины не бросают свою семью, – добавила я, ощущая, как Маира взяла меня за руку. – Моему брату было столько же, сколько и тебе, когда мы остались одни в лесу. Он охотился для меня, дрался ради меня с горным львом. Ему было больно и тяжело, но он меня не бросил. А ты сможешь бросить свою семью?

Мальчик молча закрыл дверь на засов, развернулся и ушел в комнату к братьям.

Вдова опустилась на стул и, уткнувшись лицом в собственные ладони, тихо заплакала. Я гладила ее по волосам, обнимала за подрагивающие плечи.

– Все будет хорошо! – утешала я ее, сама слабо веря в это.

Новый вестник беды появился на нашем пороге в виде той самой женщины, которая приходила посмотреть на меня вместе с Пирией.

– Ведающая мать мертва! – запыхавшаяся женщина ввалилась в кухню.

– Как? – ахнула я.

– Упала и умерла прямо у нас на глазах!

– Ой, а что случилось? – Маира вытерла кончиком платка лицо от слез.

– Не знаю! Никто не знает. Захрипела, схватилась за грудь и упала. Лицо посинело. Мы пытались ей помочь, но она умерла. Лекарь думает, что Пирия подавилась ягодами, которые ела в тот момент.