Ведьма

— Да ну, подумаешь… Я вообще забыла про нее. А ты и не спрашивала вчера. Я уроки все сделала. И стих выучила. Рассказать?

— Рассказывай.

Пока Маргарита снимала костюм и надевала теплый уютный махровый халат, Санька бодро и без запинки продекламировала «Не ветер бушует над бором…».

— Очень хорошо, молодец, только не тараторь. А теперь что? — спросила, видя надутые губы и просящий взгляд дочери.

— Дай почитать еще. Хоть десять страниц!

— Ладно. Пока я принимаю ванну.

Маргарита знала, что до по-настоящему страшного места еще довольно далеко, рукописный текст читать нелегко, почерк у нее мелкий и Санька провозится не меньше часа, разбирая предложения слово за словом. «Надо же, и хватило у нее терпения… Понравилось ребенку. Кому бы еще дать почитать? Маме? Да, наверное…

А вдруг?.. Отправить в издательство? Какое? Куда? Кто купит рукопись никому неизвестного автора? Еще ведь перепечатать надо. А ведь где-то у меня есть еще два, кажется, романчика, тоже незаконченных. Они, конечно, послабее «Рыцаря…», но тоже по-своему ничего. Где-то в коробках. Где же? Наверное, со старыми журналами, их-то я начинала уже много позже. Надо поискать… Ладно, завтра. Сегодня надо составить план хотя бы трех лекций. А лучше четырех. А еще лучше десяти. Как я устала!.. Хоть бы Потапов заплатил, не кинул бы… Черт их знает, этих бизнесменов. Плюнет в рожу и пошлет на фиг, и ничего ты ему не докажешь. Мало ли, что одноклассники… Эта языковая школа — вот что может стать источником заработка. Будем жить на зарплату за сидение в приемной, а деньги за лекции будем откладывать. Санечка, деточка, я тоже хочу в Диснейленд!..»

Ей действительно захотелось в Диснейленд. Так сильно, как никогда раньше ничего не хотелось, даже два года назад, когда случилось какое-то прямо-таки тихое помешательство и захотелось в Париж, и этот Париж, эта Франция, будь они неладны, преследовали ее со страниц рекламных плакатов, из радиодинамиков автобусов и маршруток, с экрана телевизора — отовсюду, из всех дырок, все говорили, пели, писали про Францию и Париж, и это превратилось в наваждение, она не могла уже ни спать, ни есть, и наконец, на грани нервного срыва, пошла в агенство узнавать про условия тура… И после первого же визита отпустило. Вернулась способность рассуждать здраво, она поговорила с работниками агенства, потом дома поговорила с отражением в зеркале и пришла к решению, что нечего капризничать, надо взять себя в руки, а то так мало ли: сегодня Париж ей подавай, завтра Канарские острова, а послезавтра что? Сиди вон дома, сказала она себе тогда, расти дочь…

«Парижская лихорадка» прошла, но вместо нее нахлынула тоска: Маргарита плакала чуть не каждый день, не зная, что делать, где и как зарабатывать деньги, как растить дочь на нищенскую зарплату, что будет после выхода на пенсию родителей, как вообще жить, если ничего — ни карьера, ни заработки, ни личная жизнь — не клеится, не получается, все наперекосяк, и никаких перспектив…

Но это было два года назад, тогда все было иначе, тогда она жила на одну зарплату и Париж действительно оказался бы непростительной роскошью, а теперь у нее есть два состоятельных ученика (кстати, надо созвониться с ними и перенести время уроков), есть школа иностранных языков, вот если бы еще роман загнать… так надо его еще закончить… И этот Потапов еще… Хоть бы заплатил, зараза, там оказалось не так легко, как показалось вначале. И подбросил бы еще какой-нибудь халтурки…

«Когда же я буду все это делать? Я почти не вижу дочь… Господи, деточка моя маленькая, моя птичка, как же мне тебя вырастить? Как вырваться из нужды? Так много работать, как мне маячит в ближайшем будущем, можно в течение какого-нибудь непродолжительного отрезка времени, ну, несколько месяцев от силы, но не годами же! Я просто не выдержу!.. Замуж бы выйти за какого-нибудь богатенького буратину… Не зовет ведь никто!..»

И это тоже было правдой, и эта правда била по самолюбию и по чувству собственного достоинства больнее, чем осознание неспособности зарабатывать деньги. Тридцатилетняя женщина ни разу в жизни не выслушала признания в любви, ее ни разу — ни разу! Никто! Ни один идиот! — не позвал замуж! Пусть бы он оказался совсем неподходящим случаем и она без колебания отказала бы ему — но такой возможности ей не представилось. Было сколько угодно приглашений на необременительный флирт и откровенных «съемов», но никто не захотел на ней жениться. А может, кто-то когда-то и хотел, да не сказал? Почему не сказал? Не решился? Дурак… Но пусть лучше так, лучше утешать себя такой сказочкой, чем знать, что никто никогда в тебя не влюбился досмерти. Ведь от такой мысли утопиться же хочется!..

Маргарита сполоснула холодной водой набухшее уже опять слезами лицо, надела теплую байковую пижаму и халат и пошла загонять дочь спать. Та сообщила, что дочитала до того места, где Капитан и Охотник встречаются с Монахиней.

— Вот и хватит на сегодня, там дальше страшно. Завтра пятница, сможешь почитать подольше.