Ведьма

Маргарита бывала в Европе и раньше, но теперь все было по-другому. Во-первых, раньше были командировки в промышленные центры, когда двенадцатичасовой рабочий день не оставлял ни сил, ни времени на ночные прогулки по старым кварталам. Иногда командировки продлевались суматошными поездками к потенциальным женихам, которые всячески избегали гулять поздними вечерами по ярко освещенным улицам коммерческих центров или средневековых кварталов, ни разу так и не объяснив причин. Отказ от дневных прогулок аргументировался работой, а бродить одной ей было неинтересно. Во-вторых, никогда прежде она не бывала во Франции и тем более не попадала одновременно в Париж, в оперу и в общество импозантного и смущенного кавалера, готового пригласить ее бесплатно в эту самую оперу, а потом вести на Елисейские поля, в Мулен Руж, на Монмартр, в любой ресторан, одно название которого дышало несколькими сотнями евро, и уж тем более никогда прежде не чувствовала она себя столь увереной в собственной внешности и интеллекте и в том, что ОНА нравится ЕМУ. Впрочем, эта мысль, самая главная, как раз и пугала ее больше всего. Швед казался не только идеальной, но и до смешного легкой мишенью для выпускания в него полной обоймы стрел Амура. Его готовность подставить грудь под эти стрелы написана была четкими крупными буквами на чистом светлом лбу, он просто сдавался в плен, подняв обе руки над головой… и это было именно то, что пугало. Она привыкла долго и больно завоевывать мужчину, доказывать ему, какая она хорошая и умная, какой она была бы ему прекрасной женой, чтобы потом еще дольше и больнее отходить от чудовищного разочарования. Неясную тоску, что терзала последние месяцы, Маргарита не принимала во внимание по этой же самой причине: что возникла не сейчас, а задолго да знакомства. Смущали два момента: первый — швед был очевиднейшим образом моложе, и она комплексовала, и второй — неизвестно было, женат он или нет. Хотя эти инфантильные европейцы, рассуждала она, имеют обыкновение вступать в брак, вплотную подойдя к сорока годом или хотя бы оставив тридцатилетие далеко позади, но мало ли… В таком случае следовало отшить мальчика сразу и решительно, мимолетных авантюр хватит уж на всю оставшуюся жизнь… Его некоторая испуганность выдавала человека не особенно искушенного по части побед на противоположным полом, но именно в данный момент настроенного решительно и убежденного, что встретил женщину своей жизни и остановить его можно только пулей — подобный образ всегда так мило и трогательно выглядит в кино и вызывает желание спросить у сценариста, сталкивался ли он сам в жизни с подобными случаями, где именно, и кто это чудо?!.. С другой стороны, актер он неплохой и сумеет без усилий сыграть нужную ему роль, но это только в том случае, если он знает сам, как ее играть или ему кто-то рассказал в подробностях. Впрочем, есть безошибочный способ узнать, состоит мужчина в браке, состоял ли довольно продолжительное время или он просто большой «ходок». Но это, когда дойдет до кульминации отношений и опять же, если он не является хорошим актером…

Маргарита чувствовала, что одной половиной мозга она кое-как воспринимает его речь и вопросы, обдумывает свои ответы и следит за словесным потоком дочери, а другой половиной пытается найти отгадки на загадки, которые сама же себе и назадавала. Ночной Париж, Монмартр с белыми куполами Сакре-Кёр на вершине, маленькие кафе на нетуристических узких улочках проплывали, как пейзажи за окном скорого поезда, сливаясь в одну полосу и не давая как следует их разглядеть. Она тряхнула головой и спросила первое, что пришло в голову:

— Вы бывали раньше в Париже?

— Да, — ответил он с готовностью и с какой-то даже радостью. — Я провел здесь две недели.

— Давно?..

— Да, зимой. На рождественских каникулах. Я тогда уже прожил в Италии больше года. Было очень красиво. И совсем не холодно. Французы не умеют переносить холод. И защищаться от него тоже не умеют. Итальянцы, мне кажется, тоже.

— Точно! — засмеялась Маргарита. — Они наденут три свитера, перчатки, замотаются в шарф до глаз, но не сообразят надеть утепленную обувь на толстой подошве и шапку на голову. Значит, вы никогда не пели в Швеции?

— Нет. Не повезло.

Они остановились на пролете лестницы, разглядывая панораму ночного города-мифа, залитого разноцветным электрическим светом и узнавая места, хорошо знакомые по фотографиям в журналах и документальным фильмам. Санька молчала.

— И поэтому решили уехать в Италию?

— Не только. Но… В известной степени, да.

Голоса понижались, пока не перешли на шепот. «Не так все просто, — подумала Маргарита. — Не просто так ты уехал…»

— Позвольте мне угадать, — и она впервые за все время разговора посмотрела ему в глаза. — Не в том дело, что вы приехали в Италию, надеясь на творческий успех. А в том, что вы хотели уехать из Швеции. Я права?