Ведьма

Но внук таки появился! И получился эдакий симпатичный, упитанный бутуз, неуловимо похожий сразу на трех последних партнеров его матери, не оставивших своих паспортных данных. Вика назвала парнишку Славик, а отчество приляпала свое собственное – Владимировна. И казалось, что жизнь все-таки наладится.

Они растили Славика вдвоем с матерью, никого не привлекая, ни на чью помощь и жалость не рассчитывая и ни в какие органы не обращаясь. По очереди таскали коляску в поликлинику, по очереди дежурили по ночам, купали малыша в тесной ванной и не могли нарадоваться на это щекастое чудо, подаренное небом бог весть за какие доблести.

В те дни Круглова-старшая молилась каждый день, и не по разу. Надолго запиралась в маленькой комнате и долго о чем-то разговаривала с Ним. Разговаривала как умела, потому что никогда не была не то чтобы воцерковленной, но и просто верующей во что бы то ни было. Какая там вера, когда жизнь ежедневно мутузит тебя со всех сторон ногами, не вдаваясь в объяснения! Но несчастная женщина все же пыталась разговаривать, просила Его о чем-то, умоляла – иногда слишком настойчиво, а порой робко и почти неслышно, не надеясь на ответ и не уповая на чудо.

Славик умер, когда ему было семь месяцев. Он не проснулся утром. Врачи засвидетельствовали обтурационную асфиксию, возникшую в результате перекрытия дыхательных путей посторонними предметами. Кроватка малыша была завалена старыми и рваными мягкими игрушками. Молодой мамаше нравилось, как Славик в них копается…

Спустя всего сутки после смерти малыша кто-то произнес словосочетание «родовое проклятие». Сейчас уже не отыскать того, кто легкомысленно поставил этот диагноз, но, брошенные вскользь, наобум или по какой-то иной прихоти (мало ли чего могут брякнуть безответственные соседи!), слова эти запали в душу. Антонина Круглова и ее дочь Виктория, балансирующие на грани нервного срыва, обратились в программу «Ясновидящий» за помощью. Они утверждают, что ни один мужчина в их семье не живет долго, потому что их семью прокляли.

До участников шоу все эти подробности не доводились. Их просто по одному приглашали в квартиру Кругловых и просили рассказать, что они чувствуют или видят, и могут ли чем-нибудь помочь несчастным женщинам.

* * *

Первым испытание проходил колдун Иванов. Сегодня он был настроен решительно, выглядел бодрым, подтянутым, много улыбался, хотя и понимал, что его привели не на просмотр мультфильмов. Неизменный мундштук с незажженной сигаретой торчал из пальцев правой руки, как обрубок скрипичного смычка. Костюм был тот же – все черное, от каблуков элегантных туфель до колец на левой руке.

В одной из комнат парня встречали хозяйка квартиры Антонина Круглова, ее дочь Виктория и куратор испытания психолог Пивоваров. Женщины уже оправились от горя, вполне владели собой и могли работать.

– Вячеслав, добрый день, – говорил Пивоваров, приглашая колдуна присесть. – Познакомьтесь с семьей Кругловых.

Иванов, все еще улыбаясь, хотя и немного сдержаннее, кивнул, присел, в ожидании сложил руки на коленях.

– В их семье происходят странные вещи, – продолжил куратор испытания. – Вы должны в течение десяти минут найти ответ на вопрос, что именно случилось, почему это случилось… Словом, все, что сможете увидеть и нам рассказать. Вы готовы?

Колдун снова кивнул. Улыбка его почти угасла.

– Я могу ходить по квартире?

– Разумеется.

– Смотреть какие-нибудь фотографии?

– Конечно. Вы можете располагать всем, что видите в этой комнате и даже во всей квартире. Пожалуйста, берите и смотрите все, что сможет вам помочь.

Ассистенты, толпившиеся в коридоре этой тесной хрущевки, засекли время, два оператора присели на пол в разных углах. Обе Кругловы замерли в трепетном ожидании.

Черный Колдун целую минуту смотрел на свой мундштук, теребя его в руках, потом поднял умоляющие глаза на Пивоварова:

– Разрешите закурить?

– Если позволят хозяйки…

Кругловы энергично закивали.

Колдун закурил, выпустил струю дыма под потолок. Сигареты оказались какие-то хитрые, с приятным травянистым ароматом.

– Здесь случилась трагедия, – молвил спустя минуту Вячеслав. Прозвучало не очень уверенно, но за молчаливой поддержкой он ни к кому обращаться не стал – все так же смотрел в потолок, будто искал ответы там.

Потолок был чист и аккуратно побелен.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Пивоваров.

Колдун проигнорировал вопрос или сделал вид, что проигнорировал. Кажется, он начинал входить в транс (или опять же пытался делать вид, что входит). Он перевел взгляд с потолка на книжные полки небольшого шкафа, лениво пробежался по цветным торцам. Внезапно во взгляде его появился какой-то блеск, словно у собаки, почуявшей след.

– Комментируйте, если вам не трудно, – попросил Пивоваров. – Что вы видите?

– Я вижу смерть, – пробубнил колдун. – Умирали мужчины. Не своей смертью… Я вижу насилие…