Ведьма

– Н-на!!! – Серьга ткнул фитилем в запальник, и кулеврина жахнула дымом, выплевывая ядро в тот самый миг, когда гигантская зверюга подняла ногу. Ядро врезалось в ступню между пальцев, прошло через кости и засело где-то возле пятки. Двуног, только что собиравшийся ступить на эту ногу, вякнул от боли, поддернул ее выше – и потерял равновесие, рухнув прямо в толпу своих, тотемных, лучников! И не просто рухнул, а заметался, дергая раненой ногой, словно пытаясь стряхнуть с нее боль, и, взмахивая здоровой, наивно надеясь на нее встать.

Тела в красных туниках полетели в разные стороны, а иногда – и ошметки тел. Воины Верхнего Ямтанга бросились врассыпную. Лучники Пы-Ямтанга, наоборот, отшвырнули луки и с воплями ярости кинулись на врага, размахивая палицами над головами.

Сир-тя из поклоняющегося двуногам племени, на глазах которых пал их тотем, погибли десятки товарищей, которые отчаянно бились с могучими дикарями и порядком устали, уже начав сомневаться в успехе, – внезапно увидели бегущую на помощь врагу полусотенную толпу, многие десятки свежих, злых до отчаяния, жаждущих их смерти воинов. Трудно попрекать их за то, что они дрогнули и попятились, больше не веря в свою победу. И пятились все быстрее, спотыкаясь и падая, пока не повернули и не бросились бежать, спасая свои жизни.

Тем временем крепкий молодой воин, подняв из воды бесчувственное тело девушки, вынес его на остров, положил меж деревьями и опустился рядом на колени, в отчаянии схватившись за голову.

– Митаюки! – отпихнув его, кинулся к девушке Серьга. – Митаюки моя милая, только не это, господи, не-ет!!!

Глава 7 Зима 1584 г. П-ов Ямал

Бремя власти

Она пришла в себя от укачивания. Голова болталась вправо-влево, вправо-влево. Митаюки застонала, открыла глаза и увидела над собой медленно проплывающие на фоне неба сосновые кроны. А над ногами – лицо какого-то сир-тя с угрюмо сжатыми губами.

– Ты кто? – спросила она.

И тут же сбоку появилось лицо Матвея.

– Митаюки! Ты очнулась, моя ненаглядная? – Руку чародейки сжала крепкая мужская ладонь, которую девушка узнавала даже просто по прикосновению.

– Вестимо, очнулась, любый мой, – улыбнулась девушка. – Где мы? Что происходит?

– Побили мы одних дикарей, Митаюки, и тут же другие радостно вперед нас помчались, – узнала ведьма голос немца. – Вестимо, вождь наш торопится вражий город захватить, покуда туда весть не дошла, что защищать их больше некому. Мысль разумная. Ни сами не разбегутся, ни ценного ничего не спрячут. Не успеют. Будут дикари и с полоном, и с добычей.

– Святилище там сожгите обязательно! – попыталась приподняться чародейка. – И идола заберите.

– Да уж заберем, болезная, не беспокойся, – ответил Штраубе. – Атаман наш дело свое знает. Ты лежи, отдыхай.

Митаюки послушалась, закрыла глаза, но уже через несколько мгновений ее окликнули снова:

– Ты очнулась, мудрая Митаюки?! Ты цела? Голова не болит?

– Мне кажется, я цела, храбрый Тарахад, – вздохнула девушка.

– Я прикажу казнить этого трусливого бездельника!

– Какого? – не поняла ведьма.

– Вэсако-няра, который обязан был охранять тебя и не сделал этого! За трусость мы скормим его нуерам! Пусть сгинет там, откуда явились его предки! Как он мог подобное допустить?! Надеюсь, твое лицо пострадало не сильно.

– Мое лицо?! – Растолкав мужчин, юная чародейка вскочила, заметалась. Выхватила саблю из ножен мужа, подняла клинок перед собой. В полированной стали отразилось смуглое, круглое, юное и даже смазливое личико. Но наполовину лба над ним расплывался огромный фиолетовый желвак.

Митаюки облегченно перевела дух и прижала клинок ко лбу, громко ойкнув от ощущения холода. После слов великого вождя она ожидала чего-то совсем ужасного… Синяк же всегда можно спрятать просто под волосами или красивой налобной повязкой.

– Надеюсь, шрама не останется… – Она вернула согревшуюся саблю мужу, забрала у него топорик, прижала к синяку. Массивный обух держал холод намного лучше тонкой стальной полоски. – Уберите носилки, дальше пойду сама. Все, исцелилась!

Дорога шириной в три шага тянулась через на редкость сухой сосновый лес, пахла свежестью и пряностями. Видно, где-то неподалеку раскинулся невидимый из-за деревьев луг.

– До Верхнего Ямтанга далеко, храбрый Тарахад? – поинтересовалась чародейка.

– Завтра будем там, белая хозяйка. А самые молодые воины, мыслю, и раньше. Вона, как встрепенулись после победы! Несутся, что волчатник от трехрога. Твои воины не обидятся, если город начнут разорять без них?

– Я уже не раз говорила, вождь, они служат богу. Их интересует только святилище.

– Но ведь от баловства не откажутся? – ехидно ухмыльнулся Тарахад.

– Не откажутся, – чуть скривившись, подтвердила Митаюки.

– Чего ему нужно? – ревниво поинтересовался Матвей, оглянувшись на вождя сир-тя.

– Уже делит добро еще не взятого города. Я сказала, что могут брать все, кроме золота.

– А он?

– Смирился.

– Вот и правильно, – повеселел Серьга. – Нечего на чужой каравай рот разевать.