Ведьма

После того как мэтр Турнебуш закончил чтение сего прошения, мы, Жером Корниль, вопросили жалобщиков:

– Мессиры, настаиваете ли вы и ныне на вами изложенном? Есть ли у вас иные доказательства, кроме тех, каковые вы нам представили? Готовы ли вы поклясться перед богом, людьми и перед обвиняемой в истинности ваших слов?

Все, кроме мэтра Жеана Рабле, настояли на своем заявлении, а названный Рабле отказался от обвинения, сказав, что он считает мавританку вполне натуральной и славной девкой, у которой нет иных пороков, как только доводить любовь до чрезвычайно высоких градусов.

Посему мы, судья, по зрелом размышлении решили дать ход прошению означенных горожан и постановляем предъявить женщине, заключенной в узилище капитула, обвинение, допросить ее и судить по статьям законов, канонических правил и ордонансов contra daemonios.

Приказ с изложением обвинений будет обнародован городским глашатаем на всех перекрестках города при звуке труб, дабы всем было ведомо и дабы каждый мог прийти с показанием, согласно своей совести, и быть сведен в очной ставке с дьяволицей и дабы обвиняемая могла обеспечить себя, согласно закону, защитником для ведения сего дела подобающим образом.

Подписали: Жером Корниль.

А ниже:

Турнебуш

In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.

В год тысяча двести семьдесят первый от рождества Христова, в десятый день февраля месяца после обедни по нашему, Жерома Корниля духовного судьи, приказу была приведена из тюрьмы капитула женщина, взятая в доме хозяина гостиницы Тортебра, что во владениях капитула собора св. Маврикия, и посему подлежащая правосудию Турского архиепископства. По сути же ее преступления имеет быть судима церковным судом, о чем она и была поставлена нами в известность.

После того как ей были внятно прочитаны и ею хорошо усвоены: во-первых, прошение города, во-вторых, жалобы, обвинения, свидетельства, против нее изложенные в двадцати двух тетрадях мэтром Турнебушем, о чем было ранее нами упомянуто, мы, призывая имя божье и святую церковь, приняли решение обнаружить истину посредством допроса названной обвиняемой.

Во-первых, мы спросили обвиняемую, из какой страны и города она родом?

На что ответ дала: «Из Мавританской страны».

Потом мы спросили, есть ли у нее отец и мать или какая-нибудь родня?

На что ответ дала, что родителей своих не знает.

Мы спросили, как ее имя?

На что ответ дала: «По-арабски – Зульма».

Мы спросили, откуда она знает наш язык?

На что ответ дала: «Знаю, потому что переселилась в вашу страну».

Мы спросили, когда это было?

На что ответ дала: «Приблизительно двенадцать лет тому назад».

Мы спросили, сколько лет ей было тогда?

На что ответ дала: «Пятнадцать лет без малого».

Мы сказали: «Итак, вы признаете, что вам двадцать семь лет?»

На что ответ дала: «Признаю».

Мы сказали ей, что она та самая мавританка, найденная у подножия статуи владычицы-девы, крещенная архиепископом; восприемниками ее были покойный сенешал де ла Рош Корбон и госпожа д’Азе, его супруга. Мы сказали ей, что она была отдана в монастырь кармелиток, где дала обед девственности, бедности, молчания и любви к господу под благим покровительством святой Клары.

На что ответ дала: «Это правда».

Тогда мы спросили, признает ли она за правду показания высокочтимой и благородной госпожи аббатисы монастыря кармелиток, а также показания Жакетты, по прозвищу Чумичка, кухонной судомойки.

На что ответ дала, что большей частью это правда.

Мы сказали ей: «Значит, вы христианка?»

На что ответ дала: «Да, отец мой!»

Тогда ей было предложено осенить себя крестным знамением и почерпнуть святой воды из кропильницы, каковую подал ей Гильом Турнебуш, что она и сделала на наших глазах, чем установлено было с очевидностью, что Зульма-мавританка, именуемая в нашей стране Бланш Брюин, – монахиня из монастыря кармелиток, нареченная сестрой Кларой, подозреваемая в том, что она – дьявол, принявший женский облик, в нашем присутствии засвидетельствовала свою веру и тем самым признала правомочность над собой церковного суда.

Тогда нами были сказаны ей следующие слова:

– Дочь моя, над вами тяготеет грозное подозрение, что дьявол споспешествовал вашему исчезновению из монастыря, ибо свершилось оно сверхъестественным путем.