Ведьма

– Поначалу мы не осознавали своих чувств. Сами понимаете, когда живешь в глуши… тем более в те времена… да, все было не так, как сегодня, – мы даже не знали, что такое случается. Семья – это мама, папа, ребенок – без вариантов. Я и не слыхала о том, что женщина может любить женщину, а мужчина – мужчину. Так что прошло немало времени, прежде чем мы поняли, что влюблены друг в друга. Нам еще не случалось влюбляться ни в кого другого; мы только прощались с детством, вступали в подростковый возраст и болтали о парнях, как это делали другие девчонки и как было принято. Но мы ощущали нечто иное. Медленно-медленно мы раздвигали границы допустимого. Прикасались друг к другу. Ласкали друг друга. Мы играли, мы изучали это новое чувство – оно было сильнее, чем что бы то ни было другое в моей жизни. Целый мир состоял только из нас двоих, и этого вполне хватало, больше ничего не требовалось. А потом… Думаю, родители Хелены не то чтобы поняли, а нутром почуяли, что происходит нечто, с их точки зрения, недопустимое. У них не было никаких доказательств – ничего конкретного, но мне кажется, они начали подозревать, что происходит. И решили разлучить нас. Мир рухнул. Неделями мы рыдали от тоски. Впадали в отчаяние. Думали лишь о том, как бы нам встретиться. Но быть вместе, даже не прикасаясь друг к другу, – невыносимо. Понимаю, что это звучит глупо, – мы были так юны, совсем девочки, не взрослые женщины. Но не зря говорится, что первая любовь – самая сильная. Наша пылала дни и ночи. Хелена перестала есть, а я со всеми рассорилась. Мое положение дома стало совершенно невыносимым, и они делали все возможное, чтобы выбить из меня дурь. В самом прямом смысле.

Мария снова закурила.

Патрик поднялся и открыл окно. Муха вылетела наружу.

– Думаю, вы понимаете, каким особенным стал для нас тот день, когда нам вместе поручили посидеть со Стеллой. Естественно, нам удавалось иногда увидеться тайно, но всего лишь пару раз и очень ненадолго. Родители Хелены стерегли ее, как два ястреба.

– Хелена рассказала, что вы пошли со Стеллой на площадь, купили мороженое, вернулись через лес и потом оставили девочку на хуторе, увидев машину ее отца. Правильно? А потом вы пошли купаться.

Мария кивнула.

– Да, все верно. Мы поспешили сдать Стеллу, чтобы хоть немного побыть наедине. Мы купались, целовались и… думаю, вы понимаете. Именно тогда мне показалось, что я слышу чьи-то шаги в лесу, и у меня возникло чувство, что кто-то следит за нами.

– А что было потом?

– Потом мы оделись. Я пошла к себе, а Хелена – к себе домой. Так что, если она утверждает, что убила Стеллу потом, когда я ушла… – Мария покачала головой. – Мне трудно в это поверить. Боже мой, нам было по тринадцать лет! Думаю, это сделал тот человек, шаги которого я слышала в лесу, и нетрудно догадаться, кто это был. Джеймс уже тогда был весьма неприятной личностью и постоянно болтался в лесу. Иногда мы находили убитых зверюшек – подозреваю, это Джеймс играл в снайпера. Он всегда обожал оружие, войну – убивать… Все понимали, что с головой у него не всё в порядке. Все, кроме отца Хелены, – они были друзья неразлейвода. Если Джеймс не болтался по лесу, то торчал дома у родителей Хелены. И то, что он потом женился на Хелене… это, мягко говоря, почти что инцест!

Мария сморщила нос.

– Зачем же вы тогда признались? – спросил Патрик. – Признались в убийстве, которого не совершали?

Будет ли ответ Марии отличаться от Хелениного?

– Я была наивна. Не понимала серьезности ситуации – что все было по-настоящему. Помню, все это даже казалось мне в каком-то смысле увлекательным. Мой план заключался в том, что мы с Хеленой будем вместе. У меня в голове возникла романтическая картина, как нас осудят и вместе отправят в тюрьму. Тогда я избавлюсь от своего семейства и буду только с Хеленой. А когда нас отпустят, мы отправимся вместе путешествовать по миру… да, сами слышите, детские мечты тринадцатилетней девочки. Я не могла даже представить себе последствий своей глупости. Я призналась, надеясь, что Хелена догадается о моем плане и поддержит меня. Что она и сделала. Потом, когда я поняла, что мы не попадем в один и тот же интернат для правонарушителей… мда, тогда было уже поздно. Никто нам не верил. Дело раскрыто, все подшито, отчеты написаны. Подано на блюдечке с голубой каемочкой. Никто не был заинтересован в том, чтобы что-то ставить под сомнение или продолжать следствие.

Она сделала паузу, несколько раз сглотнув.

– Нас разлучили. Я попала в приемную семью, а Хелена переехала со своей семьей в Марстранд, проведя несколько месяцев в интернате для подростков. Но я считала дни до того момента, как нам стукнет восемнадцать…

– А что произошло, когда вам стало по восемнадцать? – спросил Мартин.

Он глаз не мог оторвать от губ Марии. История, разворачивающаяся перед их глазами, была невероятна, однако проста и убедительна. Она заполняла пробелы, объясняла то, что они интуитивно ощущали, но никак не могли ухватить.