Ведьма

Свенельд, смеясь, хлопал ее пониже спины, подмигивал. Немало у него уже было любовных связей с древлянками за годы посадничества. Да и не только у него. Его дружинники тоже слюбились с местными девками, иные и детей завели. Некоторые из витязей киевских и сейчас сидят в обнимку со своими ладами. Даже Веремуд. Веремуд? Свенельд потряс головой, словно не веря увиденному. Его тайный волхв обычно блюдет целомудрие, баб сторонится, нынче же и он усадил на колени румяную хохотушку из местных. А ведь еще недавно был мрачен, как будто нездоровый. Свенельд понимал, что это у Веремуда после противостояния с местным кудесником. Ведь именно Веремуд силу кудесника на Мала перевел. И, видимо, не просто ему это далось.

— Силен чернобровый волхв, — только и сказал тогда Веремуд Свенельду в толпе поздравлявших, а сам тут же отошел, чтобы не привлекать внимания.

И не зря. Подливая гостю меда, Мал все выпытывал: нет ли среди киевских витязей таких, кто с чародейством знается? Свенельд только хохотал, удивляясь, как такое Малу на ум могло прийти. Верил ли ему Мал? Вряд ли. Они оба уже успели оценить друг друга. Даже сошлись кое в чем. И выходило, что Свенельд одну дань с полюдья в Киев стольный слал, а другую, с дарами от Мала, в свои вотчины отправлял. А что? Только дурень от выгоды да богатства откажется. Правда, теперь приходилось помалкивать, что древлянский Мал еще и свою политику ведет, без дозволения Игоря с некоторыми племенами торгует да связи налаживает. Однако пока Мал под властью Киева оставался, Свенельд не видел в том особого вреда. А то, что он об этом в Киеве помалкивает… Что ж, иначе он не пробыл бы долго на посадничестве. Выжили бы его древляне, как других до него.

— Спать я пойду, — пьяно поднимая голову, сказал наконец Свенельд. — Да и побратимы мои военные что-то разгулялись. А им перед завтрашней поездкой следует выспаться.

Свенельд начал подниматься, покачнулся, опрокидывая кубки и заливая медом белую скатерть.

— До дружинной избы дойдешь ли? — смеясь, спросил Мал. — А то гляди, я горницу велел для тебя приготовить. Ложе куньим мехом выстлать, печь-каменку пожарче растопить.

И рыжая девка тут как тут, подхватила хмельного посадника, повела к двери во внутренние покои.

Однако в бревенчатом переходе рыжая ласкавка вдруг вывернулась из-под руки, шмыгнула куда-то. Свенельд сразу выпрямился, огляделся. Но спавшие на полу теремного прохода холопы стали вскидывать головы, дивясь, как это быстро хмель с варяга схлынул, и он пошел вперед. Откинул меховую полость на двери, шагнул в прогретую горницу, где пахло развешанными по стенам травами, и закрылся.

Свенельд не видел, что после его ухода холопы, как по приказу, вдруг уронили головы и мгновенно заснули. А в конце перехода вновь показалась рыженькая девушка. Да не одна, а с темноглазым высоким волхвом. Девушка глядела на кудесника испуганно и послушно. Он же прислушивался к голосам в гриднице[12], где с шумом расходились дружинники Свенельда, отправляясь в назначенную для постоя дружинную избу.

— Рано еще, — сказал волхв. — Пусть все угомонятся.

— Так может, я пойду пока?

Волхв поглядел на девушку, и она задрожала. Он же вдруг улыбнулся, провел по ее лицу ладонью. И она как стояла, так и замерла с открытыми глазами, словно превратившись в неясную тень. Одновременно из нее дымок голубой заструился, обволок возвышающегося рядом чародея, и он будто стал уменьшаться. А через миг превратился в такую же точно рыжекосую девицу. Только эта не спала. Стояла серьезная, нахмурившись и прислушиваясь. Протянула руку, и дверь в гридницу сама собой захлопнулась, опустились засовы.

Девушка-волхв прислонилась к стене, стала ждать.

Свенельд внимательно огляделся у себя в горнице. Проверил засовы на двери, осмотрел крепкие бревенчатые стены. На одной было вырезано небольшое, прикрытое ставнем окошко, человеку в такое не пролезть. И все же варяг был осторожен. Лег на широком ложе не раздеваясь. Кольчуги на нем после пира, ясное дело, не было, только кожаная стеганая подкольчужница, но у пояса висел длинный кинжал вороненой стали, еще был нож за голенищем высокого шнурованного сапога. С древлянами всегда надо быть начеку. Их приветливость его не обманывала.

Для листопада[13] в горнице было жарко натоплено. Мягкая постель шуршала свежей соломой под устилавшими ее мехами, изголовье было пышно взбито. Так и тянуло заснуть. Но Свенельд только закинул руки за голову, поглядывая, как дымок от каменки уплывает в открытую под скатом крыши отдушину. Ему было о чем подумать. Бравада бравадой, но он понимал, какое непростое задание дали ему на этот раз в Киеве.

Древляне всегда были диким непокорным племенем, всегда враждовали с Киевом. То, что Олег подчинил их так быстро, многих тогда удивило. А вот что после смерти Вещего они сразу от Руси поспешили отказаться — словно и ожидали.