Ведьма

Первые мысли по этому поводу возникли после того, как на хорошей карте он остался «без двух». После этого я ожидал увидеть в его глазах ярость, задор, досаду – а там ничего, лишь та же никчемная улыбка. Это стало для меня неожиданностью, я начал анализировать тщательнее и чем дальше, тем больше убеждался в том, что страсть к игре, без всяких сомнений, покинула его.

Видимо, на старых рефлексах и умениях Вадик все еще играл неплохо. Грамотно считал, верно анализировал, однако он уже совсем не хотел выиграть. Даже в конце партии, когда оставалось закрыть два очка и шел очередной круг распасов, он предпочел сыграть «семерик» и закрыть «пулю». И это несмотря на то, что на тот момент он проигрывал около двух «колес».

Жирная точка в истории о неудавшемся сюрпризе.

Разлив еще по пятьдесят коньяка, я сделал последнюю попытку оживить беседу. Заговорил про грядущий чемпионат мира по футболу, российскую сборную и ее перспективы. В любой другой ситуации – беспроигрышная тема.

– Да без шансов, – сухо отрезал Вадик, завершив короткую реплику продолжительным зевком.

– По этому поводу была хорошая шутка в КВН! – вновь запустил свою шарманку Мишка.

Еле слышно вздохнув, я погрузился в свой янтарно-коричневый бокал и первым отключился от разговора. С минуту я отстраненно и без единой осязаемой мысли наблюдал за моими товарищами.

«К черту такие беседы!» – сказал я себе и, картинно зевнув, попросился спать.

Глава 3

Следующим днем я встал раньше всех. За окном едва светало, недвусмысленно намекая мне, что я поторопился со своим пробуждением. Внутри еще чувствовался неприятный осадок после никчемности вчерашней игры и беседы и требовал залить его крепким кофе.

Слегка похозяйничав на кухне, я накреативил себе бодрый омлет, заварил турку и нарумянил несколько гренок. Как и ожидалось, отменный завтрак избавил меня от вчерашней горечи.

«Люди меняются, – говорил я себе, – все меняются. Рано или поздно. И Вадик тут не исключение. Разлюбил карты? Почему нет? Может, надоели. Или мог проиграться по-крупному! А тут я со своим преферансом и Мишкиными шутками, от которых волком выть хочется… Тут кто хочешь загрустит!»

Я уже не сомневался, что, когда уедет все Мишкино семейство, мы сядем за бутылкой добротного вискаря и, как в старые добрые времена, спокойно поговорим с ним обо всем на свете.

Этого момента надо было ждать еще минимум десять долгих часов, и их требовалось как-то занять. Планшет, новости – в январские каникулы глазу даже не за что было зацепиться. Почитал буржуйские передовицы, посмотрел котировки… и забросил его обратно в сумку. Меньше всего в эти дни мне хотелось думать о бизнесе.

Стараясь никого не разбудить, я оделся и, осторожно прикрыв дверь, вышел наружу. Тихо. Воздух первейшей свежести. Кругом бело! Похрустел по снежному полотну – осмотреть поселок.

Всего пять-шесть десятков домов, все разношерстные, кто на что горазд. Из одинакового – только глухие высокие заборы. Да еще высоченные сосны и ели, окружавшие маленький поселок с трех сторон.

– Особо не погуляешь тут, – сказал я себе и сам удивился, как одиноко звучит мой хриплый утренний голос в этой глуши.

Быстро вернувшись, я тут же взялся за снеговую лопату. Делать все равно было нечего, а расчистка двора Камских казалась одновременно делом и полезным, и приятным. Чудно размявшись и потратив еще часа полтора, не без чувства удовлетворения, которое так часто сопровождает физическую усталость, я зашел в дом.

Хозяева и их многочисленные гости уже суетились в гостиной. Мишкин шурин опять гремел своим басом.

– Жень, кофе-чай будешь? – первой увидела меня Олеся. – Проголодался, наверное, столько снега перекидать?

– Ты чего за это дело-то взялся? – вышел мне навстречу Вадик, слегка приспущенный после вчерашнего вечера.

– Искал, чем заняться, – пожал я его вялую руку. – Да и в удовольствие, знаешь, с утра мышцы размять!

– Слушай, а может, ты и машину нашу почистишь? Раз нечем заняться! – попытался сострить шурин, довольно заржав.

– Тебе, горлопан, могу только морду начистить! – не остался в долгу я, сказав это невзначай и с улыбкой, так что никто и не подумал на меня обижаться.

Никто, кроме самого горлопана, который прекрасно меня понял – прищурился, облизал губы, готовясь что-то сказать в ответ, но, как и вчера, обострять конфликт не решился. Слабак!

Так бы я и забыл о его гнусном поведении и отпустил бы его с богом, если бы не одна проказа. Германы уже заканчивали свои сборы, шурин крикнул им, что пойдет заведет машину и откроет ворота. И вот, обуваясь у двери, он уловил момент, когда его смогу видеть только я, и нагло так, залихватски, показал мне «фак» от самого локтя! И сразу вышел! Вот же урод!

– Пойду, помогу ему с воротами! – крикнул я на второй этаж Вадику, второпях накидывая полушубок.

Завидев мое приближение, горлопан не на шутку испугался.