Ведьма

Каковы же должны были быть светские сеньоры? Какова должна была быть жизнь внутри этих мрачных замков, на которые снизу смотрели с таким ужасом? Кое-что на этот счет нам говорят сказки, имеющие историческую достоверность, о Синей Бороде и Гризельде. Любитель пыток, так обращавшийся с женой, чем мог он быть для вассалов и крепостных? Ответ на этот вопрос дает тот единственный барон, которого привлекли к ответственности – так поздно, в XV в.,– Жиль де Ре, похититель детей.

Рыцарь Бычья Голова у Вальтера Скотта, феодалы, герои мелодрамы и романов, бледнеют перед подобными страшными явлениями действительности. Храмовник в «Айвенго» точно так же очень бледный и искусственный тип. Автор не осмелился коснуться той грязной действительности, которая царила среди безбрачных тамплиеров и в феодальном замке.

В замке было мало женщин. Они считались лишними ртами. Рыцарские романы дают картину, противоположную действительности. Известно, что литература часто изображает жизнь наизнанку (пример: приторные эклоги в духе Флориана в эпоху террора).

Комнаты замков – насколько они теперь доступны наблюдению – говорят больше, чем книги. Вооруженный люд, пажи, слуги, на ночь запиравшиеся под низкими сводами, днем находившиеся на амбразурах и узких террасах, изнывавшие от скуки, жили полной жизнью только во время совершаемых внизу набегов, не войны против соседних владетелей, а охоты на человека, то есть во время бесчисленных притеснений и оскорблений, которые они чинили над семьями крепостных. Сеньор прекрасно понимал, что такая толпа мужчин без женщин будет послушна в том лишь случае, если ей иногда давать волю. Средние века буквально на деле осуществляли один из догматов церкви – отталкивающую идею ада, где Бог пользуется более грешными душами для того, чтобы пытать менее виновных, отданных в их власть, как игрушки.

И человеку должно было казаться, что Бога нет. Каждый набег доказывал, что наступило царство Сатаны, внушал мысль, что отныне к нему надо обращаться.

А те (из замка) смеются себе, шутят: «Крепостные слишком безобразны». Не о красоте, впрочем, и помышляли. Наслаждение заключалось в наносимых оскорблениях, в том, что били и заставляли плакать. Ведь еще в XVII в. дамы умирали со смеху, выслушивая рассказы герцога Лотарингского о том, как его люди пытали и истязали в мирных деревнях всех женщин, даже старух. Не трудно понять, что оскорблениям подвергались преимущественно состоятельные, относительно лучше поставленные семьи крепостных-мэров, уже в XII в. стоявших во главе деревни.

Г. Бальдунг Грин. Ведьмы

Дворянство ненавидело их, издевалось над ними, разоряло их. Им не хотели прощать зарождавшегося в них чувства нравственного достоинства. Их женам и дочерям не прощали, что они честны и умны. За ними не признавали права быть уважаемыми. Их честь была не их собственностью. «Крепостные телом» – эти жестокие слова то и дело бросали им в лицо.

***

Грядущим поколениям покажется невероятным, что христианские народы сделали то, чего никогда не сделали бы античные рабовладельцы, что они провозгласили правом самое кровавое оскорбление, какое только может ранить человека.

Церковный и светский сановник одинаково обладают этим правом. В одном приходе около Бурже кюре-сеньор открыто настаивал на праве первой ночи, хотя, впрочем, на практике охотно продавал за деньги мужу девственность жены. Было высказано мнение, что это унизительное право было только формальным, а не реальным. Однако назначенный во многих странах выкуп значительно превосходил средства большинства крестьян. Так, в Шотландии для этого требовалось несколько коров. Кто мог заплатить такой выкуп? Молодая женщина была таким образом всецело во власти феодала. Впрочем, беарнцы утверждают, что право первой ночи осуществлялось натурой: «Старший сын крестьянина считается сыном сеньора, так как последний может быть его отцом».

Но даже если оставить этот вопрос в стороне, то феодальный обычай во всяком случае требовал, чтобы новобрачная поднялась наверх в замок и принесла туда «брачную пищу». Было, конечно, гнусно подвергать ее произволу шайки разнузданных, бесстыдных холостяков.

Даже на расстоянии веков живо представляешь себе эту позорную сцену.

Молодой супруг приводит в замок жену. Нетрудно вообразить себе взрывы смеха рыцарей и слуг, проказы и издевательства пажей над обоими несчастными. «Присутствие дамы удержит их». Ничуть. Дама, которую романы изображают столь нежной, на самом деле в отсутствие мужа командовала людьми, судила, наказывала приговаривала к казни, держала даже мужа в подчинении в силу принесенных ею в приданое ленов и была отнюдь не нежна, в особенности с крепостной, которая могла быть недурна собой. Имея совершенно открыто по тогдашнему обычаю своего рыцаря и пажа, она была не прочь купить эту свободу, предоставляя такую же свободу и мужу.