Ведьма без имени

Она едва постучала прежде, чем открыть дверь, и я дернула одеяло, когда она заглянула внутрь, принеся с собой аромат кленового сиропа и готового жидкого теста.

– Доброе утро! – счастливо произнесла она, ее убранные волосы делали ее более похожей на мою сестру, чем на мою маму в повседневных джинсах и отличном свитере. – Завтрак готов. Вы можете его съесть, пока он горячий, или позволить ему остыть, но я не хотела уезжать, по крайней мере, не сказав «Доброе утро».

– Ты уезжаешь? – сказала я, захватив одеяло, когда Трент угрожал стянуть его с меня.

Моя мама двинулась вперед, щелкая каблуками, когда она шла, чтобы полностью открыть жалюзи. Пролившийся солнечный свет причинил боль глазам.

– Сегодня мы улетаем. Сегодня большой день! – Она повернулась, сияя. – Черт, вы отлично смотритесь вместе. Рейчел, если ты проигнорируешь это, я разозлюсь. У Трента есть…

– Мама! – закричала я, и она моргнула, став немного красной. Трент не помогал, и я ущипнула его, чтобы он молчал, когда он открыл рот, по-видимому, чтобы спросить, что она думала, у него было, чтобы заинтересовать меня.

– Прости, – сказала она, удивив меня. – Я просто хотела увидеть тебя, прежде чем мы уедем.

– Куда ты едешь? – снова спросила я. – Мне нужно сделать кое-какие чары, и я подумала, что ты могла бы помочь мне. С покупками, если нет ничего другого.

– Э-э-элис? – прокричал Таката. – Где корица?

Ее глаза загорелись, а затем она нахмурилась, явно раздираемая на части.

– О, я не могу, дорогая, – сказала она, когда подняла мои джинсы с пола и свернула их. – У нас с Дональдом билеты на самолет в Цинци через несколько часов. Мне нужно спланировать твои похороны.

– Сработало! – воскликнул Трент, и я улыбнулась, когда глаза моей мамы пылали от предвкушения.

– Они будут фантастическими! – Ее прорвало, когда она играла с кисточкой на лампе из семидесятых, которую они поставили здесь. – Если я не могу спланировать твою свадьбу, я могу, по крайней мере, устроить твои похороны. У Дональда есть песня и все. Тебе это понравится!

О, Боже, она собиралась произнести надгробную речь.

– Э, мама?

– Располагайся, – сказала она, когда выходила из комнаты. – Мы уезжаем в десять.

Дверь щелкнула, закрываясь, и я вскинула голову. Я никогда не смогу снова покинуть свою церковь. Если у меня будет церковь, в которую можно вернуться.

Трент отбросил одеяло и свесил ноги на пол.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, – сказал он, когда встал, и каждый вкусный дюйм его тела ловил свет от пляжа. – Твоя мама…

– Что? – Я смотрела на медленно растущую тень на постели, где он был, и вздохнула. Всего двадцать минут. Этого было слишком много, чтобы просить?

– Забавная, – сказал он, потягиваясь.

– Да уж. – Я села и убрала волосы назад резинками. – Забавные картины были на выпускном балу и на родительских собраниях. Моя мама была активным родителем.

С опущенной головой я прошаркала ногами мимо Трента в сторону ванной комнаты. Я сказала Айви, что нас прослушивали, и не звонила ей с того времени, не желая раскрыть нашу историю о том, что мы притворялись мертвыми. Но сейчас после несколько часов, я, вероятно, должна была сказать ей, что мы были в порядке. Даже те шесть часов, которые потребуются для самолета моей мамы, чтобы она оказалась там, были слишком длинными, чтобы Айви волновалась.

Я ахнула, когда Трент поймал меня, притягивая и укладывая обратно на кровать. Мое дыхание стало быстрым, когда они прижал меня своим весом, и я пристально посмотрела на него, чувствуя себя желанной, когда мы соприкасались по всей длине тел.

– Ты мне больше всего нравишься утром, – сказал он, глядя на мои волосы, когда убирал их с моего лица.

Я бы отдала что угодно, чтобы так было всегда, и я улыбнулась ему, мне больше всего нравилось, когда он был мягким, счастливым, со щетиной и так далее.

– Возможно, мы просто должны продолжать притворяться мертвыми.

Тихо, беспокойство заскользило в его глазах.

– Мне жаль. Что ты вчера это видела.

– Видела что? – Мои пальцы играли с кончиками его ушей. Я знала, о чем он говорил, но иногда было лучше притвориться.

Приподнявшись на локте, он взял мои пальцы и поцеловал их.

– С вампиром.

Мое дыхание участилось, и я наклонила голову, пытаясь поймать его взгляд.

– Там не было ничего страшного, что я раньше не видела.

– Это... Я обещал себе…

– Трент. – Я потянула его к себе, нашла его губы своими, чувствуя, как острые ощущения катятся вниз через меня и рикошетя от его собственных желаний. Медленно я опустилась обратно на подушку, но его глаза были такими же обеспокоенными, как и таинственными. – Я знаю, кто ты. И я люблю тебя.

Он посмотрела мне в глаза, и первые намеки на улыбку ослабили его беспокойство.

– Я не заслуживаю тебя, – сказал он, садясь и обнимая меня. – Я тоже люблю тебя, – прошептал он, его тепло покалывало между нами, когда он прижимал меня к себе.

– Вафли готовы! – слабо донеслось из-за стены.