Ведьма для чудовища. Часть 1

Спускаясь вниз, услышал льющуюся музыку лютней и флейт, разбавленную ударами в табор. По венам разлился незнакомый жар. За долгое время впервые сяду со всеми за один стол – даже не верилось. Прямиком направился в большой зал, в котором и поставили стол, откуда доносилась музыка.

Как и думал, отец восседал в своём высоком кресле, рядом с ним Матиус-лар-Бертлот – чернобородый, с копной вьющихся волос до плеч и гордо посаженой головой. Он почти не изменился, разве что и так резкие складки у губ стали резче и взгляд острее, матёрее. Он говорил о чём-то с отцом. Сквозь музыку, конечно, ничего не слышно, ко всему женщины шумели не тише струн лютни, но громкий разговор тут же стих, как только я прошёл к столу, где уже рядом с моим местом восседал Рисальд.

Вальяжная поза заметно сменилась, младший Амгерр уставился на меня и застыл, напоминая каменную статую, но когда я, поприветствовав женщин, отдал почтение молодой айтари немного отдельно от других, лишь ради того, чтобы подначить и оживить братца, ноздри Рисальда неприязненно дрогнули. Сел рядом, улыбнулся ему, подмигнув. Рисальд побагровел от шеи до корней волос. Совсем другое дело.

– Рад видеть тебя, Мортон, – обратился ко мне Матиус-лар-Бертлот, – как возмужали твои сыновья, Вальтор, и не узнать, помню, видел их ещё юнцами.

Бросил взгляд на госпожу Геовин, которая радушно и тепло улыбнулась мне, а Реднайра, напротив, выглядела растерянной, но её взгляд был тягучим, как сироп.

– Что ж, раз все собрались, – менестрели, что расположились в нише стены, чуть смолкли, когда поднялся Вальтор. – Давайте вместе отпразднуем это знаменательное событие, – крепким тоном произнёс он, как когда-то раньше, когда ещё проклятие не коснулось нашей семьи. Когда отец был рядом с матерью. Когда-то очень давно…

Женщины оживились, конечно, кроме молодой айтари, взгляд, которой то и дело возвращался ко мне. Наверняка искала следы проклятия или какие-то отметины. Что ж, это даже забавляло, излишняя напряжённость улетучилась.

В кубки полилось красное сладкое вино, замельтешили слуги, внося различные блюда. Ужин удался на славу. Мужчины, поглощая еду, погрузились в разговоры, конечно же, касающиеся политических дел, женщины уже вскоре потеряли интерес к такому сугубо мужскому настрою и завязали разговор между собой, в то время как сопровождающие госпожу близкие родственницы шептались в стороне, поглядывая в нашу с Рисальдом сторону. Поэтому я не мог отказаться от ещё одного кубка вина. После долгого затворничества такое внимание было отнюдь не по мне. И чтобы отвлечься от пристальных взглядов, повернулся к затухшему и изрядно поникшему Рисальду.

– Как твоя нога?

Братец одарил меня убийственным взглядом, сжал челюсти, глянул на покалеченную ногу.

– Мне больше нравится, – заскрежетал зубами, – когда ты молчишь.

– Я знаю, а ещё больше нравится, когда я не высовываюсь. Но извини, тут уж не моё желание. —

Рисальд громко хмыкнул, отвернувшись, показывая всем своим видом, что разговаривать со мной не желает.

– Уверен, сегодня твой день, и женское внимание тебе обеспеченно.

– Когда ж ты провалишься к Тёмному? – оскалился Рисальд, бросая злой взгляд.

– Не волнуйся, скоро удалюсь, и тебе достанется всё оружие для удачной охоты, ну, если, конечно, не будешь так ворчать. – Я допил остатки вина, поймав взгляд отца, который будто услышал мои слова, что я собираюсь уходить.

Он чуть свёл брови, выражая взглядом всю отцовскую строгость. Хватку у него не отнять, и как в детстве я готов был слушаться его беспрекословно. Воля короля, ничего не попишешь.

После третьего кубка по телу пронёсся тягучий расслабляющий до покалывания в ладонях жар, и меня уже не настораживали выразительные взгляды госпожи и её дочери, застенчивые перегляды приближенных особ. Лиоцин восседая рядом с мужем, смотрела на всех холодно и немного отстраненно, будто её голову сейчас занимали иные мысли, и даже болтовня весьма резвой Геовин почти не меняла выражения её лица. Внимательно обводила взглядом лица гостей, а особенно задерживала на мне, будто видела впервые. Впрочем, неудивительно, так оно и есть. Она ведь не знала и не видела меня до проклятия. Теперь на меня станет так смотреть не только мачеха, а вся Антхалия со всех сторон разом.

Кажется, пора что-то делать, Рисальд меня точно живым закопает, не успею я доехать до своего «логова». На языке так и завертелись колкие слова, а когда такое случалось, это значило, что за себя я уже не держал ответ. Едва хотел подняться, чтобы удалиться, как музыка заиграла громче. А Геовин будто только и ждала момента, задорно, почти по-девичьи, хлопнула в ладоши, но не успела она и слово произнести, как сидящая рядом дочь схватила её за руку.

– Мама, – позвала.

– О, Светлые! Что, дорогая? Что? Опять?

– Что такое? – всполошилась и Лиоцин.

– Скорее воды! Дайте воды!

Слуга тут же метнулся к столу с кувшином. Геовин достала платок и начала быстро махать на дочь, которая заметно бледнела и тяжело дышала.

– Да что случилось, объясните? – потребовала, явно заставшая врасплох Лиоцин.