Ведьма для фей

Земля, вся в трещинах от неизбывно долгой суши. Высокое, белесое небо над головой без единого облачка. Взвешенная пыль наполняет воздух, впитывается в одежду, глаза, кожу. Сколько же воды нужно, чтобы напоить почву, помочь ей стать плодородной, цветущей. Кто видел степи по весне, тот поймет, как больно смотреть на глубокие трещины и равномерно красноватый цвет бывшего чернозема. Ни травинки, ни кустика, ни цветка. За спиной иссохшее умирающее дерево. Я прижала ладонь к коре. Если бы у меня была вода, отдала бы всю. С верхней ветки раздался громкий трескучий звук, потом пронзительное: "Карр!", разорвавшее тишину. На верхней ветке сидит большой ворон. Косится в мою сторону круглым глазом, наклоняя голову то вправо, то влево. Иссиня чёрные перья отливают сталью, пугают, отталкивая и тревожа чувства. Во всем этом я — главная, я — что-то должна сделать. Что? Снимаю туфли, босиком погружаясь в мелкую красную пыль до самых косточек. Закрываю глаза. Земля молчит, только где-то глубоко внизу бьется крошечный огонек жизни. Протягиваю нить Силы через верхний засохший слой, через липкую вязкость глины, остатки растений, кости, пустые панцири улиток, сваленные кучками там и здесь. Наконец, достигаю язычка пламени, знакомлюсь, помните? Мы с тобой одной крови! Сплетаемся в одном танце, в одном движении, безмолвно прошу о помощи. Возвращаемся уже вместе по опущенной нити вверх, к корням умирающего дерева. В их паутине я вижу, чувствую, ощущаю липкое чужеродное присутствие. Кто-то тянет Силу из этого места, отнимает энергию и волю, сознательно убивает все живое. Я уже не осознаю себя личностью. Сейчас мы — земля, пламя, корни, — одно. Мы тянемся к точке подключения и выжигаем чужое, злое, инородное горячим огнем земных глубин. Вместе с частью корней. Как злокачественную опухоль, поглощающую здоровые клетки. Здесь, в этом месте, долго будет рубец. Но путь закрыт. Чужие не получат больше отсюда ничего. Мы поднимаемся выше, к самому стволу, к моим ногам. Пыль становится влажной. Я вижу, как из глубокого подземного слоя притягивается голубая лента воды слабым пока ручейком. На последнем всплеске Силы притягиваю влагу и прощаюсь, благодаря, с земным огнем. Карр! И я открываю глаза. Ворон, сидя на моем плече и впиваясь когтями в нежную кожу, снова кричит, привлекая внимание к ручью, бьющему снизу, из-под корней. Опускаюсь на колени, набираю воды в ладошки, сложенные ковшиком, протягиваю птице. Ворон пьет, прикрыв лиловые глаза. Но, когда я пытаюсь попробовать на вкус жидкость, бьет по рукам крылом, взлетает. С громким заполошным карканьем принимается носиться вокруг. Ну, поняла, нет, так нет. Опираюсь рукой на дерево и встаю. Поднимаю лицо к небу, вижу, как издалека надвигаются тяжелые, серые низкие тучи. Минута, вторая, они уже здесь, надо мной и много страдальным деревом. Сверху падает капля, вторая, третья, — начинается дождь. Чуть теплый, летний. Я бездумно наблюдаю, как медленно впитывается вода в пыль. В глазах темнеет.

— Бранн, как всегда, поступил по-своему! — Знакомый голос возвращает меня в реальность. Кажется, Бранн в кельтском языке означает — Ворон. Открываю глаза (поднимите мне веки… "Гоголь"), начинаю сначала тихо, потом все громче смеяться. Похоже, истерика натуральная. Пощечина помогает прийти в себя. Спасибо, конечно, но зачем так сильно? Впрочем, Королеве ни к чему церемонии. Цепкие пальцы подняли мой подбородок, заставляя прямо смотреть в глаза венценосной особы. Завораживающие своей красотой. Вокруг зрачка три кольца радужки. Внутреннее кольцо — мягкого серого цвета, среднее — чуть темнее, внешнее — серый стальной цвет. Черные густые ресницы безупречно оттеняли изысканное совершенство потрясающе чудесных глаз. Такое ощущение, что неземное существо внимательно вглядывается в самую суть меня, как человека.

— Он прав. Тебе придется ехать в Уэльс. Дух нужно снова привязать к Мерлину. Хорошо, даю Высочайшее позволение не присутствовать на Осеннем балу в нашем ситхене. Иди. — Королева отмахнулась от меня, как от надоедливой мошки. Двери раскрылись, освобождая выход. Кто я, чтобы спорить с фэйри?