Ведьма для генерала-дракона. Иллюзия свободы (СИ)

Обсуждение занимает больше времени, чем я рассчитывал, и когда я освобождаюсь, солнце уже начинает клониться к горизонту. Неясная тревога, не отпускающая меня после сна, заставляет кратко отдать прочие распоряжения, не связанные с военными перестановками, кратко выслушать Совет и его отчет, а потом снова выпустить дракона.

Интуиция и слабые отголоски эмоций Эйви подгоняют меня быстрее вернуться в академию. Что-то кажется неправильным, опасным.

Дракон выкладывается на всю, чтобы быстрее оказаться рядом с Эйви. Еще немного, и можно будет не прятать ее и вплотную заняться только решением вопроса с проклятьем. Но сейчас…

Обращаюсь на Драконьей башне и иду прямиком к домику Эйвиолы. Джеральд сидит в столовой и крутит чашки, стоящие на столе. В воздухе витает едва заметный запах жасмина. Что за ерунда?

— Джер, что здесь произошло? — практически рычу я. — Где Эйви?

— Твоя мачеха заявилась, — не менее раздраженно отвечает он.

— С этим потом разберусь. Где Эйви?

— У себя, — бросает он, продолжая магичить над чашками.

Практически взлетаю на второй этаж и вхожу к Эйвиоле. Она стоит у окна, обхватив себя руками. В воздухе висит странный запах, дракон рычит и беснуется, я скольжу взглядом по комнате, снова и снова возвращаясь к напряженной фигуре Эйви. В груди разрастаются чувство тревоги. Ощущение опасности тревожит дракона. Я продолжаю искать глазами ее источник, пока не вижу пузырек из темного стекла на окне. Пустой.

Глава 44. Вместе

Джеральд отправляет меня к себе в комнату, так и не получив ответов не свои вопросы. Общение с мачехой Сайтона выбивает из колеи. После слов полудемоницы о том, что о моей беременности рассказал кто-то из близких, в сердце поселился холодок недоверия ко всем.

Наверное, я должна рассказать все Джеру, он не подводил ни разу. Даже Сайтону меня не выдал новость о моей беременности. Но сейчас мне важно самой обдумать все.

Натягиваю улыбку, чувствуя, как над верхней губой выступает испарина. Под тяжелым взглядом Джера молча поднимаюсь по лестнице. Наверняка же и без меня выяснит, кто у меня был в гостях.

Плевать на эту леди Бранд. Плевать на все ее слова. Не бывать ни договору с демонами, ни смерти ребенка. И она права, это мое решение.

Дохожу до окна, ставлю на подоконник пузырек, опираюсь на руки и прислоняюсь лбом к прохладному стеклу окна. Вот оно решение же. Можно легко и быстро разобраться с проблемой проклятия, уехать отсюда с Иллидией, начать новую жизнь вдали отсюда. И в принципе, уже не важно, найду ли я кого-то еще или навсегда останусь верна Сайтону.

Но смогу ли я жить с осознанием того, что я сделала? Нет. Глажу живот. Нашему малышу едва ли месяц, а я люблю его больше жизни. И это не пустые слова, это правда.

Распахиваю окно, хватаю пузырек, одним движением откупориваю его и выливаю содержимое на улицу, в клумбу под окном. В воздухе повисает чуть тухловатый серный запах.

Жалко цветы. Но цветы вырастут на следующий год, а то, что предлагала мачеха Сайтона, было бы навсегда.

Обхватываю себя руками и понимаю, что меня трясет. Смотрю в окно на территорию академии, залитую солнцем.

За двориком — другие строения: подсобные, жилые, длинное здание студенческого общежития из двух крыльев. А еще дальше длинная высокая крепостная стена. И где-то совсем далеко, на горизонте горы, среди пиков которых мелкими точками кружат птицы.

Я уйду из этого мира, а это все так и останется. И этим будет наслаждаться мой сын, на которого тоже падет проклятие рода Бранд. Пальцы сжимают чуть грубоватую, простую ткань домашнего платья. Ради нашего ребенка мы должны найти способ снять это проклятие. Пора нам с Сайтоном уже нормально поговорить.

Вздрагиваю от того, как внезапно распахивается дверь. Не оборачиваюсь, но знаю, что это Сайтон. На фоне моей спокойной решимости его волнение и чувство опасности стягивает грудь тугим ремнем.

— Эйви, — твердо окликает он. — Откуда пузырек?

Я усмехаюсь и пожимаю плечами. Спорю сама с собой: ведь решила, что нужно споконо поговорить? Но гордость, а, может, глупость, не дает это сделать.

— Уверена, Джер тебе уже сказал, кто приходил ко мне в гости. Правда, полагаю без твоего ведома, иначе бы она договаривалась с тобой напрямую, — отвечаю я и, наконец, поворачиваюсь.

Не знаю, что он читает в моем выражении лица, но почти что сразу оказывается рядом и сжимает мои плечи.

— Что она тебе успела наговорить? — практически рыча говорит он, пронзая меня взглядом своих зеленых глаз.

— Что она знает про мою беременность, нашу истинность и может предложить пару вариантов для решения нашей проблемы, — говорю ему это все, прямо глядя в глаза. — А, ну да. Еще то, что рассказал ей об этом кто-то из моих близких людей. Ведь именно они делают больнее всего.

Его пальцы на мгновение стискивают сильнее мои руки, но он быстро справляется со своими эмоциями.

— Ты же не стала слушать ее?

— В чем? В том, чтобы уговорить тебя пойти на сделку с ними? — я поднимаю бровь и выжидательно смотрю на него. — Или в том, что рассказал кто-то из близких?