Ведьма для императора

Казнь того Дана тоже прошла мимо меня, о чём я ничуть не жалела. Про неё, однако, мне рассказал Коэн. Нехотя. Можно сказать, я его практически вынудила. Уж не знаю почему, но господин не хотел обсуждать со мной ничего из произошедшего и приведшего меня в эту постель.

— Даже не поблагодарите? — с лукавой улыбкой спросила я, намекая на то, что именно я спасла его жизнь.

— Благодарю, — сухо ответил Коэн, однако в уголках его глаз я заметила добродушную улыбку.

Она наполнила меня теплом. Захотелось подтянуться к мужчине, обнять его за шею и прижаться носом к небритой щеке.

— Нельзя, — хрипло и нежно произнёс господин. — Ты ещё слишком слаба.

И, противореча собственным словам, Коэн обнял меня так крепко, что я ощутила давление в рёбрах и охнула. Господин погладил меня. Запустил пальцы в волосы и прижался губами к моему виску.

— Когда я смогу выйти? — захныкала я.

— Лекарь зайдёт к тебе завтра. Он и скажет, — не отрываясь от меня, утешительно прошептал господин. — А пока у меня для тебя кое-что есть.

Он выудил из кармана колбочку, наполненную прозрачной жидкостью, подозрительно напоминающую обычную воду и тот день, когда мы выпили неподействовавшее зелье.

— Что это? — я отстранилась.

— Оно снимет печать помолвки и поможет освободиться от присутствия Хиноко.

— Хиноко очень мне помогает, я не хочу с ним расставаться.

— Только с ним? — криво улыбнулся господин.

— Не только, — я всмотрелась в его глаза. — Мне не нужно зелье. Меня всё устраивает.

— Всё ли? — улыбка стала теплее.

— Нет! — опять заныла я. — Я хочу уже выйти из этой комнаты скорее!

Глава 101

Лекарь внимательно осмотрел меня, проверив как физическое, так и энергетическое здоровье. Подивившись быстроте, с которой я пополнила свой магический резерв, он согласился, что пациентка выздоровела. Старый лекарь всё повторял и повторял, что никогда прежде не встречал столь быстрого восстановления, а я помалкивала об очередной помощи своей саламандры. И зачем только Коэн хотел избавиться от Хиноко, когда от него одна лишь польза?

Какая разница, как я восстановилась, если мне, наконец, разрешили покинуть покои и выйти, хотя бы, во внутренний сад? Так я рассуждала, наряжаясь в многослойное платье, сочетающее в себе синюю и зелёную вышивку.

В дворцовом саду я встретила приятный, прохладный ветерок, шелест листвы и журчание воды. Высоко в небе покрикивали птицы, а по земле стучали каблучками стайка высокородных дев, окруживших медленно вышагивавшую Дзюн.

Подруга пряталась от палящих солнечных лучей под бумажным зонтиком, который держала обеими руками. Рога девы Хасели украсили лентами и росписью, а волосы заплели в десятки тонких косичек, каскадом опавших на плечи и спину своей хозяйки. Она величаво прогуливалась по саду и позёвывая выслушивала споры о том, какие лучше подавать закуски; какого гостя, куда сажать; где какие цветы расставлять для украшения главного зала.

На некотором расстоянии я наблюдала за тем, как скучала Дзюн, пока подруга не заметила меня. На лице её воцарилась улыбка, и дева быстрым шагом направилась ко мне.

— Ох, Летта, неужели!.. — начала Дзюн, завлекая меня в прогулку вместе с ней и стайкой других дев.

Мы полдня наматывали круги по дворцовому саду. Зато, кажется, Дзюн окончательно решила, что хочет видеть на своей свадьбе, а что — нет. Придумала куда и кого рассаживать и разобралась с прочими мелкими, но важными заботами.

Всё было хорошо, пока одна из дев не спросила, стоит ли отнести список гостей, украшений и угощений матушке Дзюн сейчас или позже? Подруга нахмурилась, и если бы девы вокруг додумались присмотреться к ней, то смогли бы понять, что ничего она со своей матушкой обсуждать не хотела. Но, кажется, это их не сильно волновало. Остановившись и уставившись на беседку, стоящую неподалёку, со вздохом Дзюн сообщила, что можно и прямо сейчас. Я тоже взглянула в сторону беседки и обратила внимание на то, что помимо принца, там сидели две женщины, который что-то с ним обсуждали. Одну я уже знала. Хмурая, надменная. Это была матушка Дзюн. Вторую я видела впервые. Её пшеничного цвета волосы свободными локонами ниспадали с плеч. На худом лице выступали высокие скулы. Тонкие губы плотно сжаты, а широкие, ярко подведённые глаза, имели до невозможности знакомый зелёный цвет.

— Кто это женщина? — наклонилась я и неосознанно схватила подругу за руку.

— Это госпожа Сагамия, — подтвердила мои догадки Дзюн.

— И они с твоей матушкой в дружбе?

— Увы, — и в этом вопросе юная госпожа Хасели оправдала мои ожидания.

— Она тоже? — скривившись, уточнила я.

— Сочувствую.

Едва Дзюн утешающе похлопала меня по плечу, как Рёмине отвлёкся от своих собеседниц и приветственно нам кивнул. Вслед за принцем на нас обратили взгляды и женщины, которые сидели с ним в беседке. Матушка Дзюн и матушка Коэна посмотрели на нас одинаково холодно, будто обе пожелали бы других невест для скорых свадеб. Тихонько шепнув мне, что нам стоит подойти, Дзюн первая шагнула к ним. В приветствие она склонила голову и натянула на лицо широкую, благодушную улыбку.