Ведьма для инквизитора

— Настучу, заложу, — пропел Серега, уворачиваясь от запущенной в него чашки, к счастью, пустой. — Великолепная Александра, невозмутимая королева — ревнует! Ура!

— Дурак. Больше кофе не дам.

— Дай. Я пошутил, — сделал Серега серьезную мину.

— Не дам. Врешь.

— Чессна слово, пошутил.

— Мерзкий мачо.

— Согласен, на все согласен, даже друга родного готов продать! За чашку твоего кофе: у меня кофейный синдром!

— Держи свой кофе, продажная душа…

Прощаясь, Александра не удержалась и, заглядывая в лукавые Серегины глаза, переспросила: «Не скажешь? Обещаешь?»

Серега расхохотался и съехал по широким деревянным перилам. «Так и быть!» — прокричал он откуда-то снизу. — «Только теперь тебя шантажировать буду! Бархатным кофе!»

* * *

В жизни заложника есть, пожалуй, своя прелесть: никто не предлагает помыть посуду или вынести мусорное ведро. Наоборот, приглашают к уже накрытому столу, просят присаживаться и уговаривают не делать лишних телодвижений.

Кис позавтракал в компании Майи и Вениамина, которые были странно молчаливы. Лица их были то ли мрачны, то ли просто сосредоточены.

Аль не выспались? Чем, интересно, ночью занимались, кроме разговоров? Кто и куда на машине ездил?

Ясно одно: Вениамин теперь полностью в курсе происшедшего. И, возможно, куда более полно, чем Кис. Впрочем, если он ее сообщник, то он в курсе уже давно…

— Надеюсь, вы хорошо спали? — поинтересовался Кис.

— А вам-то что? — хмуро спросила его Майя.

— Не грубите старшим, девушка. Если спали хорошо, — то успокоились. Если успокоились, — то в состоянии соображать нормально. А если в состоянии соображать нормально, — то очень быстро поймете, что свою функцию заложника я уже выполнил: вывел вас с телевидения и помог вам скрыться. Счет за услугу, так и быть, я вам выставлять не буду, — чего уж там, прогулялся в свое удовольствие под дулом пистолета, — но предпочел бы откланяться незамедлительно. Был очень рад познакомиться, спасибо за гостеприимство.

— Это все? — хмыкнула Майя.

Кис кивнул. Вениамин невозмутимо убирал посуду со стола.

Выбраться с этой дачи было, на самом деле, более, чем просто. Снять наручники запасным ключом, одним движением отобрать у этой шмакодявки пистолет, а хромоногий Веня вряд ли мог представлять для него угрозу. Но именно потому, что Алексей знал, что он может это сделать в любой момент, он не торопился, позволяя любопытству диктовать его поведение.

— Тогда слушайте, — прищурила глаза Майя. — Теперь я знаю, зачем вы мне нужны. Я с вами поступлю классически, как поступают с заложниками: попрошу за вас выкуп!

— У кого? — изумился Кис.

— У вашей подруги Касьяновой.

— Боитесь, что вам мужниного наследства окажется недостаточно?

— Ну что вы, наоборот, — любезно откликнулась Майя, — я, как положено жене богатого мужа, занимаюсь благотворительностью. И намерена исключительно поправить финансовое положение вашей подруги.

— Да оно у нее и так вполне… — Кис никак не мог понять, куда метит эта чертова девчонка, у которой даже глаза заполыхали зеленым огнем от удовольствия. — И каким же образом?

— Благодаря мне она заработает бешеные гонорары! Потому что она будет писать серию статей об этом убийстве! Редакционное расследование!

— Если вы не в курсе, Александра криминальной хроникой не занимается.

— Так займется, — пожала плечиком Майя. — Вы, кажется, забыли, что это в качестве выкупа за вашу драгоценную особу! Или она вами не дорожит? — ехидно добавила она.

— Вот как? — уселся поудобнее Кис. — А под угрозой чего? Вы меня убьете и в лесу закопаете? Ухо отрежете и ей пошлете, чтобы веселее репортажи писались?

— Вполне возможно…

— Или вы меня запрете в этом доме до конца моих дней?

— Тоже вариант.

Майя откинулась на спинку венского стула и весело, с вызовом, смотрела на Алексея.

— Есть и другие? — догадался Кис.

— Есть.

— Например?

— Я вас соблазню. И уведу у Касьяновой, — вид у Майи был крайне довольный: видать, эта мысль ей очень нравилась.

— Типично женский ход, ничего не скажешь… А вам зачем?

— Как зачем? Чтоб веселее репортажи писались, как вы выразились!

— Ага… И вы, значит, собираетесь вот так прямо Александре и заявить: пиши статьи, а не то твоего мужика уведу?

— Пока не знаю, прямо я ей скажу или криво… Но я найду, как, не беспокойтесь!

— Слушайте, Майя, а как насчет убиенного супруга? Вы вчера так рыдали, а сегодня готовы соблазнять незнакомых мужчин… Не слишком ли резво? Вам следовало бы подольше поиграть роль неутешной вдовы.

— Чтоб вы знали, я никогда не играю роли. Вчера мне было больно из-за смерти Марка, и я плакала. Сегодня у меня у меня другое настроение и другие заботы: мне надо себя из беды выручать. Поверьте, это достаточно захватывающее занятие, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

— Себя, любимую?

— Именно. Я никого и никогда не любила так, как себя. И Марк это знал. Он принимал меня такой, как есть, и мою любовь в том объеме, в котором я могла ему дать.

— Это то, что вчера, на мой вопрос, любите ли вы вашего мужа, вы охарактеризовали словом «очень»?

— У каждого свои мерки.