Ведьма для лорд-канцлера

— Сначала померяю, может, все не так уж и плохо… — неуверенно ответила Анна, разглядывая кружевные рукава-фонарики и корсет со стразами на своем бледноголубом наряде.

Мне оставалось только фыркнуть.

Я была бы рада получить новое платье, ведь у меня такого не случалось уже год — с тех пор, как я порвала повседневное черное во время драки в столовой. Ну то есть я не дралась, но каким-то неведомым образом оказалась в самой гуще схватки нашего курса с младшим. Что они не поделили, я так до сих пор и не поняла, но досталось мне тогда прилично. Благо, когда начали разбираться, а у нас в пансионе с этим строго, выяснилось, что я была ни при чем и под раздачу попала случайно. Только поэтому мне выделили новую одежду, а не заставили чинить порванное. Ну еще и из-за того, что в моем случае это бесполезно.

Так вот, я была бы рада, но не это же розовое убожество! В самый первый момент, как увидела, поняла, что завтра его ни за что не надену. Быть посмешищем? Как-нибудь без меня.

Но ведь это не значит, что нельзя подурачиться сейчас. Правда? Я быстро скинула одежду и попыталась натянуть это нечто. Не получилось.

— Ты неправильно делаешь, это перед, вообще-то, — расхохоталась соседка.

— Эм... тут лиф тогда до пупка открыт будет.

— Ну так и есть. Глубокий вырез, призванный показать все достоинства лицом.

— Товар, ты хотела сказать? — скептически хмыкнула я. — Да и какие тут достоинства? Я же светлая, а мы, как правило, худые и не фактурные.

— Угу, не фактурные. Зато твоя нормальная двойка смотрится на стройном теле гораздо уместнее, чем четвертый размер «королевы» Амирано на ее спортивном.

— Ей, наверное, бегать неудобно, бедной. Представь, заниматься спортом с таким богатством?

— О, я уверена, что там ни о каком спорте речи не идет и не шло, — хмыкнула Анна.

— Это у них семейное. Вот здесь еще крючки, дай помогу.

— Скажи, — я придирчиво осмотрела себя в зеркале, — как можно чувствовать себя голой и одновременно напоминать шар, замотанный в десятки слоев ткани?

— О! Это целое искусство. Думаю, чтобы создать такое, леди распорядитель взяла в заложники семьи лучших модисток страны.

— Нет, вряд ли бы это помогло. — Я уставилась на облицованный, по-другому не скажешь, люрексом лиф, разрез которого заканчивался где-то в районе солнечного сплетения, и от него же уже шла пышная с воланами юбка, делающая меня похожей на беременную как минимум тройней. И продолжила задумчиво: — Тут нужен действительно изощренный ум. Изворотливый. Гениальный. Злобный. Полный ненависти и презрения к людям.

— Думаешь, она сама придумывала каждую из них? О, какая же честь нам оказана!

— Не спеши. Мы должны — нет, просто обязаны поломать ее грандиозные планы, — я ухмыльнулась. — Ты же не собираешься идти в этом?

— Нет, конечно! И вообще, мне бы твое короткое больше подошло, но оно на меня не налезет, если меняться. Где-то у меня были нитки, иголка и маникюрные ножницы. Перекроить не получится, но избавиться от всего лишнего — вполне. Если не спать.

— Ты что, шить умеешь? — с тоской спросила я.

— Разумеется. Уроки по домоводству в лицее, знаешь ли. У нас за прогулы можно было и линейкой пониже спины схлопотать. А потом еще ремня от отца и пару суток высокомерного презрения от мамули.

— Везет же.

— Только не говори, что в пансионе не учили шить, вышивать, готовить.

— Учили, ага. Вот только мои таланты лежат совсем в другой плоскости, а по домоводству я всегда числилась в отстающих. Ну руки у меня совершенно не из того места растут! Вот если зелье памяти приготовить для ночной зубрежки какой-нибудь химии — это я запросто. А вот обед разогреть — это весьма вероятный пожар на кухне. Мне оценки положительные ставили только в том случае, если я ничего на уроке не трогала и сидела тихо как мышка, в уголке, книжку умную читала.

— Ну я не знаю, чем тебе помочь. Нитками я бы поделилась, но перешить два платья я точно не успею, извини.

— Да это понятно. Я и не прошу.

— И что делать будешь?

— Завтра увидишь, — подмигнула я и пошла спать. Анна проводила меня с тоской во взгляде.

День начался феерически. Точнее, я подскочила на кровати от матерных воплей соседки, у которой все же к утру не выдержали нервы. Впрочем, грех жаловаться, до общей побудки осталось не больше десяти минут, и я отлично выспалась.

— Ты чего это?

— Да ткань «ползет»! Извини.

— Ничего. Уже пора вставать. Кстати, нам ведь не сказали, когда надевать все это добро, думаешь, к завтраку?

— Не... Скорее всего, нам только расскажут, что и как будет проходить. Ну, — Анна на мгновение замерла, — или завтрака вообще не будет. Зал-то тут один, трансляция на всю страну, могут не успеть подготовить. А нас кормить — это не главное.

— Резонно. Но если все будет в прямом эфире, тогда нужно готовиться остаться без ужина.

— В прямом эфире? Ой, не смеши! Если что-то испортим я или ты, никому до этого дела не будет, а если Амирано или Пилестро?

— Такие не ошибутся.

— Мало ли что может случиться. К тому же, попомни мои слова, платья у них будут нормальные. Позорить столь уважаемые семейства никто не даст.

— Да, наверное. Так что ты решила?