— А вот не надо, — недовольно подбоченилась. — Я, между прочим, поговорить нормально пытаюсь, и не кидаюсь на всех чуть что!
Да-да, я оптимистичная, жизнерадостная, не конфликтная, но этот вредный кот заставляет забыть о столь прекрасных качествах моего характера.
Впервые с начала нашего неудачного знакомства Мяус не нашёлся, что мне ответить. Окрылённая маленькой победой, хитро улыбнулась и плюхнулась на стул, который в ответ жалобно скрипнул.
— Ой, — подскочила на ноги. — Простите, пожалуйста.
Разговаривать с бездушными предметами было глупо, ну так и у меня тут ситуация не сильно умная сложилась. Если уж я с пушистым засранцем общаюсь, то чем стул хуже?
Удивительно, но одна ножка вышеупомянутой мебели отъехала в сторону и стеснительно поковыряла пыльную тканую дорожку, что лежала на полу. И выглядело это настолько умильно, что я подалась вперёд и погладила спинку стула. Конечно же, не могла я увидеть румянец на деревянной поверхности, но меня окатило волной чужого смущения.
Недовольное «пф» напомнило о том, что помимо приятных собеседников тут имеются ещё и вот такие — невозможные.
— Ну, так расскажешь? — больше не решаясь калечить стул, переступила с ноги на ногу, и осталась стоять. Хмуро посмотрела на кота, и руки на груди скрестила.
— Расскажу, — ворчливо отозвался тот, и запрыгнул на лавку, оттуда снова на полку, уже на другую, но которая тоже не внушала доверия. Кого-то жизнь ничему не учит. Но делать замечание не стала, пусть себе падает, раз ему так нравится.
— Садись давай, — Мяус повелительно махнул лапой. — Ничего с этой деревяшкой не станется.
Вот ведь… Ворчун!
Я уже хотела отмахнуться от его нелицеприятного предложения, но стул сделал крохотный шажок в мою сторону и, словно преданная собачка, ткнулся в ногу. Тяжело вздохнув, осторожно присела, боясь ненароком сломать.
На этом всеобщие приготовления к разговору закончились, и толстопопый кот принялся ораторствовать:
— Место это — Агатовым лесом зовётся. И не просто так. Испокон веков, тут ведьмы селились. Первой была Агата, сильная ведьма, да справедливая. Всю нечисть в страхе держала, порядок в чащах да на полянках наводила, природу берегла, — тут он скосил фиолетовые глаза на меня, явно намекая, что заветы бабушки Фины всё же имели ведовские корни. — Да какой бы силой она не обладала, а всё одно — померла. Место её заняла дочь, Лилана. И так домик этот, вместе с лесом, передавались по наследству. Времена менялись, мало, кто из ведьм хотел жить на отшибе, всё их к людям тянуло. Любви хотелось, — последнее утверждение кот произнёс с явным пренебрежением и толикой злости.
Я слушала. И так спокойно мне становилось. Будто вернулась в те времена, когда бабуля мне сказки перед сном читала, да колыбельные пела. Умиротворение пришло и стало клонить в сон, но я стоически держала глаза открытыми.
— А потом и вовсе новый договор заключили с лесом, обещались долг отдавать ему в двадцать годков, самого расцвета молодости. И всё своим чередом шло, пока опять беда не приключилась… Мамка твоя сгинула, а ты слишком мала была, вот Фиона и тянула всё на себе — делилась с лесом силой, чтоб тот совсем не зачах, да нас наведывала. Думал я, что она тебе все свои знания передаст, а ты явилась и знать ничего не знаешь. Ещё тело чьё-то чужое прихватила, и вообще, сбежать пытаешься. Нет уж, не отпущу. Наша ты теперь, — чем больше распалялся кот, тем сильнее становилась моя сонливость. Будто кто сверху одеяло накинул — душное и тяжёлое, что ни встать, ни вздохнуть нормально.
Кажется, я попыталась промычать что-то, да только буквы в слова не складывались. А потом и вовсе последовал приказ, которому противиться я не смогла.
— Спи, ночью нам к источнику идти…
Последнее, что я заметила, как всё тот же ковёр, ласково поддержал меня, не позволяя упасть.
Вот и поговорили по-хорошему…
Глава 2
Открывать глаза не хотелось, но в сладком сне что-то было не так. Я повернулась сначала на один бок, потом на другой, после вовсе открыла глаза. И уткнулась в темноту, к которой глаза не сразу привыкли. А когда привыкли…
Сердце подскочило к горлу, и я села. Оказывается, я лежала на кровати, старой такой, деревянной, в изголовье имелось плетёное крупное кружево, похожее не то на искусное макраме, не то на ковёр, поеденный молью. Определиться я так и не смогла. Да и некогда было.
Я прислушалась. В старом доме было тихо. Огляделась — рядом никого не было. А что если мне всё привиделось? И я просто уснула на старой кровати, после того, как промокла под дождём? Прекрасное предположение, а главное — самое логичное. Но вопреки всколыхнувшейся уверенности, я вставала с кровати, стараясь почти не дышать, и так же на цыпочках пошла в сторону двери.
У самого выхода половица жалобно скрипнула, и я замерла, даже зажмурилась, будто это могло чем-то помочь. Но опять ничего не произошло. Лишь причудливые тени от сухих веников каких-то растений, что висели на стене, качнулись, словно их потревожил ветер.