Ведьма должна умереть! (СИ)

– Пронесло, – хриплым голосом сказал Иллар, когда всадники скрылись за поворотом дороги.

– Пока нам повезло, – сказал я. – Но думаю, нам еще не раз придется встретиться со столичной стражей. А с ними может быть и кто-то из имперского сыска. Или даже кое-кто похуже. В отличие от стражи имперский сыск крайне любопытен и любит задавать вопросы.

Все молчали, обдумывая мои слова. Между тем солнце коснулась верхушек деревьев. Долгий день, с утра которого мы сначала направлялись в Анжи, встретили Фэллу, и, превратившись в хенджанцев, наоборот удалялись от Старых земель, наконец, близился к завершению.

Перед закатом наша телега выехала к небольшой деревеньке, через которую пролегала дорога. Все облегченно вздохнули – ночевать под открытым небом не хотелось. Через несколько минут под лай двух путавшихся под копытами лошади собак мы въехали в поселение.

Дорога проходила прямо по центру деревни, деля её на две части. Жители, которые должно быть привыкли к множеству путников, не обращали на нас особого внимания. До той поры пока не понимали, что на телеге тряслись хенджанцы. Тогда они останавливались и внимательно рассматривали нас. Я мог бы поклясться, что некоторые ругались шёпотом. Одна из мамаш бросилась к своим детям и силой поволокла их с дороги во двор.

– Как-то они не очень дружелюбно настроены, – прошептала из-под накидки Вела.

– Мы же сейчас хеджанцы, вечные враги Империи как-никак, – хмыкнул я.

– Не нравится мне все это, – высказала свои опасения Фэлла. – Смотрят на нас так, будто мы нелюди какие.

– Теперь вы понимаете, как себя чувствую я, – усмехнулся гном.

Наконец наша телега добралась до центра деревушки, где на небольшой площади располагался трактир. На его пороге стоял, скрестив руки, рыжебородый детина с полотенцем на плече. Я остановил наш поскрипывающий экипаж у колодца и, спрыгнув на землю, направился к нему.

– Мест нет, – заявил рыжебородый, не дав мне открыть рта.

Я с подозрением оглядел постоялый двор. У входа не было лошадей, да и изнутри не доносилось никаких звуков. Даже из трубы не струился дым – никто не готовил ужин. Похоже, что трактир пустовал, но пускать на постой хеджанцев хозяева не хотели. Я задумчиво почесал волосы под феской – выходило, что с маскировкой мы несколько переборщили. Видимо имел смысл превратиться в обычных жителей Империи на подъезде к этой недружелюбной деревушке. С другой стороны – а если бы здесь была стража? Оглядевшись, я заметил старика на завалинке соседнего дома, пригревшегося под угасающими вечерними лучами солнца. Дав знак рукой спутникам, чтобы они оставались на месте, я направился к нему.

– Добрый вечер, уважаемый, – сказал я, подойдя.

– И тебе доброго вечера, коль не шутишь, – прищурил глаза старик, изучая мою феску и цветастый пояс.

– Не подскажите, где в вашей деревне можно остановиться на ночь. Как я понимаю, трактир… эээ… занят.

– Занят, значит? Ну да, ну да… Не любит вашего брата Меслот.

– Так может здесь есть другой трактир? Или кто-нибудь может пустить нас на постой?

Старик хитро взглянул на меня:

– Трактир тут один. А если Меслот узнает, что кто-то из селян пустил вас на ночь, то пива в долг этим доброхотам тут не видать. Так что езжайте вы лучше дальше.

Я хмыкнул. Недружелюбное местечко.

– До следующей деревни далеко?

– Вот если сейчас поедете, то к утру как раз доберетесь. Там, правда, постоялого двора нет, но на постой народ вас пустит.

– Спасибо, – я, прижав руку к груди, поклонился по-хеджански. – Еще один вопрос, за что хозяин трактира не любит наш народ? Мы давно не воюем.

– Гашантук, – ответил старик. Я понимающе кивнул. Имя этой крепости мало, что может сказать нынешнему поколению, но тридцать лет назад имперские войска отбили её у Хеджании, закрепившись на Крайнем мысе. Удивительно, что тот конфликт так и не перерос в полномасштабную войну. Наверное потому, что потери со стороны хеджанцев были огромны. Впрочем, как и с нашей. Императрица никогда не скупилась на людские жертвы, расширяя владения.

– Мой старший сын погиб там, а хозяин трактира, его брат – мой младший. Так что лучше тебе поискать приют в других местах, – все так же щурясь, завершил разговор старик.

Я коротко кивнул и вернулся к телеге. Под суровым взглядом рыжебородого я направил экипаж к выезду из деревни. И даже пару раз подстегнул лошадку, чтобы поскорее покинуть это недружелюбное место.

– Поспать на постели этой ночью нам видимо не удастся, – заметил Габи, когда деревенька, название которой мы так и не узнали, осталась позади.

– Уж лучше под открытым небом, да на соломе, чем рядом с селянами, которые только и мечтают, как отправить хеджанцев на тот свет, – ответил я.

– За некоторые вещи надо мстить, не взирая на давность, – отчего-то сурово сказала Вела. Я покосился на северянку. В зеленых глазах северянки, видневшиеся в прорези платка, отражался закат, и казалась, они пылали.