Ведьма-двоедушница 2

Его пальцы виртуозно чертили замысловатые узоры на моей спине. На улице моросил дождь. Мы провалялись в постели до обеда. Под оделом было так тепло и уютно.

– Ты храпела ночью, – выводя новую завитушку, задумчиво произнёс он.

– Вместо того, чтобы спать, ты слушал мой храп?

– Он мешал мне уснуть, – наиграно сердито ответил Костя. Я расмеялась и ущипнула его.

– Дурачок!

Он встал, а я наблюдала за его прекрасным телом, пока он собирал с пола свою одежду. Поразительно, сколько нежности может скрываться в такой отнюдь не хрупкой оболочке. Ммм…

За завтраком или, точнее, обедом я витала в облаках, каждый раз глупо улыбаясь, когда ловила его взгляд, а взгляд он не отводил вообще.

Теперь, попробовав его на вкус, я хотела ещё, но, в отличии от меня, Костя был более серьёзным и рассудительным, поэтому мы вернулись ко вчерашнему разговору.

– Что именно тебе снилось про Игоря? – спросил он, после того, как я во всех крайне неприятных мне подробностях рассказала ему про то, что сделал со мной Игорь в ночь аварии.

– Я помню только, что было много снега вокруг. Думаешь, это важно?

– Я думаю, что это важно для него. Причём на столько, что он пошёл в открытую, – задумчиво ответил Костя после небольшой паузы.

– Хорошо, он что-то скрывает, и что? – Теперь Костя витал где-то, как-то отстраненно отвечая на мои вопросы.

– Ничего, но что-то во всём этом не так.

С этим я была согласна. Игорь не производил впечатление добрейшей души человека. Одно то, что только за последний месяц все наши с ним три встречи оказывались одна хуже другой, наводили на мысли минимум запереть его где-нибудь на необитаемом острове, как можно дальше от людей, максимум свернуть ему шею или посадить на электрический стул.

Интересно, был ли какой-нибудь способ всё узнать? Именно магический способ. Однако моё предложение Костя воспринял настолько плохо, что у него на висках запульсировали вены от возмущения и ужаса.

– К кошмарам мне не привыкать, – тут же заспорила я с ним.

– Причем тут кошмары?! То, что хочешь сделать ты, совсем другое.

– Если ты не знаешь, как это сделать, просто так и скажи! Я тогда сама что-нибудь придумаю!

– Достаточно того, что ты и так его видишь. Зачем ещё больше укреплять связь? Ты забыла, что она действует в обе стороны? Хочешь ещё поделиться чем-нибудь с ним? – В отчаянии ударил Костя ниже пояса.

– Не поминамаю, почему ты так реагируешь? Разве ты сам не хочешь во всём разобраться? Или предпочитаешь сидеть на бомбе замедленного действия? – возмутилась я, подавав желание навернуть его чашкой.

В конечном итоге, мне всё же удалось его уговорить. Точнее припугнуть тем, что если он не поможет, то я пойду к Екатерине Павловне.

– Хорошо, пускай будет по-твоему, – сдался он, – но потом не жалуйся!

На следующий день Костя попытался ещё раз отговорить меня, но безуспешно. Поэтому мы приступили к делу.

На полу стояли две белые свечки на подставках. На растоянии приблизительно сантиметра от вершины на них были сделаны разрезы до нитки. Своего рода мост, сплетёный из двух ниток тоже белого цвета, был натянут между ними. Под ним стояла глубокая тарелка.

– Когда я зажгу свечи, ты должна сосредоточиться и думать о том, к кому ты хочешь попасть. Когда загориться белая нитка, раздави яйцо.

Размышляя о том, к чему нужно яйцо, я присела на корточки. Костя протянул мне стакан с жидкостью.

– Выпей.

– Что это? – Запах был специфический, и напоминал лекарство.

– Беладонна.

– Прошу прощения, ты сказал беладонна? – переспросила я, не веря своим ушам. – Ты решил меня отравить?

– Она поможет расширить сознание, ты же этого хотела? – невозмутимо отрезал он. Похоже, что он сердился ещё, что я настояла на своём.

– Расширить сознание, а не кишечник, – продолжила возмущаться я.

– Не бойся, это слабый раствор. Погазуешь немного и всё.

Стараясь не думать о том, хватит ли мне туалетной бумаги для оптимистичного исхода, и о том, что покажет вскрытие в худшем случае, я залпом осушила стакан.

– Фу! Горько!

Костя поджёг свечи. Катая яйцо в руках, я попыталась сосредоточиться. Во рту пересохло. Тиканье настенных часов неприятно резало слух и вообще раздражало. Веки стали тяжёлыми, и я, закрыв глаза, стала думать про Игоря: вот я первый раз увидела его в супермаркете; вот он цитирует Фауста; вот он ударяется об мусорный контейнер, вытирает кровь с лица…

– Яйцо! Раздави яйцо!

Машинально повинуясь, я сжала кулак. Вылетев, как пробка из бутылки, я почувствовала, что уже не в своей комнате, а в другом месте, в другом теле.

Несколько людей забрасывают маленькое серое здание, похожее на старую городскую библиотеку, бутылками с жидкостью. Вспыхнувшее пламя молниеносно охватывает убогие стены. "Надя!" проносится у меня в голове.