Ведьма-двоедушница-3. Самозванец

Заехав по пути в магазин за хлебом и сыром для Хозяина леса, я оставила машину у съезда с кольцевой дороги, и вошла в лес. Мало, что там изменилось, разве что погода не пощадила деревья, облысив их до неузнаваемости.

После смерти Витольда и разгрома ордена я почти каждый день приезжала туда, чтобы проведать могилы погибших друзей, поплакать без свидетелей и убедиться, что руины особняка все еще были руинами.

Вот и сейчас я смотрела на них, стоя у кромки леса, и испытывала смешанные чувства, размышляя о прошлом.

– Странное место ты выбрала для встречи. – Голос Славы вырвал меня из размышлений. – Я уж думал, что шею себе сверну, пока пройду через лес. Хорошо, что тропа попалась ровная.

– За это скажи спасибо Хозяину леса. Он помог тебе.

– Оу, ясно. Спасибо, – сказал он, повернувшись к лесу. – Я уж думал, ты не позвонишь. – Я повернулась к нему. – Но я рад, что ты передумала, – добавил он с робкой улыбкой.

Разглядывая его лицо, я по-прежнему не находила между нами ни малейшего сходства, и, раздумывая над тем, как мне повести себя с ним в этот раз, я решила не задавать глупые вопросы типа "какой у меня был размер груди" или "какой у меня был любимый цвет", и зайти с другой стороны.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу. – На его лице отразилось смятение и легкий намек на страх, но он все же последовал за мной.

Мы сделали несколько шагов, и местность вокруг нас начала меняться: вместо чисто зимнего пейзажа нам открылась поздняя осень с избой в самом ее центре. Она была старой, побитой временем, но от нее неуловимо тянуло домом.

– Наша изба, – с теплотой в голосе произнес Слава. – Черт, какая же она страшная.

– Да уж, – с печальной улыбкой согласилась я, – но сколько воспоминаний она навевает.

– Одна наша соседка только чего стоит. Черт, какие же у нее дочки страшненькие были! – Я засмеялась. – Как думаешь, что за бусы у нее были?

– Не знаю, – пожала плечами я. – Заговоренные, наверное.

Мы замолчали, думая каждый о своем.

– Мать плакала всю ночь, – хрипло сказал он, не сводя взгляда с избы, – когда ты ушла, а отец… Он места себе не находил. Мы думали, что утром люди нагрянут во главе с бабой Настасьей, но никто не пришел. Они пришли позже. – Изба почти вся затерялась за образами черных всадников, оживленных Славой. – Явились на рассвете. Полсотни, не меньше. Люди шарахались от них, да в избы прятались, но им они были не нужны. Лошади их так копытами били, что изба наша ходуном пошла. Нас вывели на улицу к их старшему. Не знаю, откуда, но мать знала, зачем он пришел. Она сказала ему, что найти тебя он не сможет, как бы ни старался, и плюнула ему под ноги. Я думал, что он ее ударит, и вышел вперед, чтобы этого не позволить, но он просто рассмеялся. Они… – Воспоминания Славы становились ярче и проецировались четче вплоть до малейших деталей. – Они затолкали нас внутрь и… Я помню, что стало очень жарко и… Запах… Я…

Горящая изба бросала блики на его бледное лицо. Глаза блестели от слез.

Подавив комок, подступивший к горлу, я взмахнула рукой, и изба исчезла. Вместо нее появились разрушенные стены крепости и огненное кольцо, над которым парил сокол.

– Я боролась, – тихо произнесла я, глядя на парившего в небе сокола. Огненная ночь сменилась рассветом и холодной весенней землей, покрытой трупами и кровью. – Я боролась, но проиграла.

– Тогда, – прочистив горло и вытерев рукавом куртки глаза, сказал он, – но ведь не в этот раз? – Он взмахнул рукой, и иллюзия развеялась.

Я задумчиво посмотрела на руины особняка, таинственно освещенные звездами. Эти воспоминания были слишком болезненными, чтобы проецировать их, поэтому я перевела взгляд на Славу.

Я все еще испытывала сомнения по поводу него. Я не видела в нем того мальчугана с вечно грязным носом и голодными глазами, каким он был раньше, но ведь его уже и не было. Теперь это был взрослый парень, и как бы мне не хотелось его обнять, я должна была отделять иллюзии от реальности.

– Когда это произошло? Я имею в виду, когда ты вспомнил? И как меня нашел?

– Я… – Он хмуро ковырнул снег ногой, опустив глаза. – Мне кажется, я всегда знал, что со мной что-то не так. Не то, чтобы не так, но я чувствовал, что во мне что-то скрыто: что-то, в чем я очень нуждался. Я ведь сирота. Меня бабушка растила, а потом и она умерла. Мне тогда было девятнадцать, и я думал, что не справлюсь один, ведь как раз тогда я и начал меняться.

– Ты имеешь в виду способности?

– Да, они стали проявляться. Сначала я не знал, что с этим делать и вообще, что это значит, но мне начали сниться сны. Один сон. Все время один и тот же сон.

– Какой? – напряженно спросила я.

– Сад. Мне снился сад. Яблоневый сад. И ты. Ты была там.

Упоминание про сад почему-то меня насторожило. Да, мы оба были в саду, ожидая, когда будем готовы двигаться дальше, и то, что он это помнил, было в общем-то логично, но, в то же время, слишком уж логично, как будто он говорил мне то, что я хотела услышать.