Ведьма-двоедушница-3. Самозванец

– Нина, ты так и не поняла, что тебя поддерживают все и всегда, – тоном умудренного жизнью человека произнесла Рита, – просто ты всегда такая… Короче, ты – такая ты!

– Сделаю вид, что поняла твою мысль.

– Да, сделай, пожалуйста, а то мне уже пора закругляться.

– Куда ж тебе еще закругляться, – пошутила я.

– Нет, вот все-таки прав Марк: ты такая заноза. И за что мы только тебя любим? Ладно, короче, как придет гад, надери ему зад по полной, и смотри, чтобы удары не пропускала. Мне для Катюшки крестная нужна нормальная, а не в синяках.

– Катюшки? – улыбнулась я. – Значит, девочка будет?

– Ну, женским именем, думаю, даже тебе не пришло бы в голову назвать мальчика.

– Вы же не хотели раньше времени знать, кто у вас будет.

– Нина, женщина всегда знает. И никакое узи, и тем более рентген, для этого не нужны! – Я улыбнулась, вспомнив свою ошибку про рентген. – Ладно, ты держись. Худшее уже позади, – приободрила она меня. – И, Нина, слушай себя. Только ты знаешь, как будет правильно.

Разговор с Ритой оставил у меня теплое чувство. И дело было вовсе не в том, что она поддерживала мою позицию, а просто как-то вообще от ее голоса мне стало лучше. И да, мне стало очень стыдно, что я про нее забыла. Блин, Марк, зараза такая, не мог напомнить.

– Марк… – задумчиво протянула я, покручивая в руках телефон. Нет, звонить не буду. Гордая слишком. А вот смску можно кинуть.

Отправив краткое сообщение, выражающее мое беспокойство о нем и о Матвее, я окинула ленивым взглядом детскую спальню. Нет, не буду убирать. Федя прав, что им нужно воспитание. Вот вернуться, и пусть сами порядок наводят в своем свинарнике. Да так, чтобы все блестело.

Я спустилась вниз и прошла на кухню. Голова болела страшно и, ожидая, пока в стакане растворяться таблетки, я обдумывала слова Риты про поддержку.

Забавно, да, что именно после ее слов, мне пришло в голову, что, как раз, в поддержке я не нуждалась, но в ней нуждались другие. Особенно Марк, таивший в себе тоску по ком-то из прошлой жизни, которому так необходимо было почувствовать, что он больше не один. И Игорю, вечно испытывающему сомнения и страх за меня, за детей, за нас и наше будущее. Черт, как же погано иногда быть эгоисткой!

Сюрпризы я не любила. Игорь же их вообще не воспринимал, хотя бы потому, что в силу эмпатии, всегда их предчувствовал, что делало само суть сюрприза весьма сомнительной.

Я сказала "всегда предчувствовал"? Нет, нет! Правильнее будет сказать, что практически всегда. А еще правильнее – практически никогда со мной.

Покинув пост в библиотеке, где неизменную кампанию ему составляли книги и вискарь, Игорь отправился в душ. Я же поджидала его на кровати.

– Как помылся? – игриво спросила я, когда он в одном полотенце вышел из ванной. Капли воды блестели на его теле, стекая с черных с проседью волос.

– Нормально… – Взгляд его разноцветных глаз медленно пробегал по мне, принимая все более подозрительно-заинтересованный оттенок с тонким намеком типа "что в лесу сдохло?".

– Помнишь это платье? – с улыбкой спросила я, поглаживая себя по бедру.

Платье, что было на мне, было точной копией того, в котором я была на благотворительном вечере, который мы с Игорем посещали еще когда только-только стали союзниками в борьбе с орденом. Разве что сейчас оно не было порваным и грязным.

Помню, когда он мне его показал, я подумала, что это платье произведение искусства: цвета спелой черешни с длинными рукавами и полностью открытой спиной оно было присобрано на груди, обтягивая талию и бедра и плавно расходясь цветком до самого пола.

– Как же я мог его забыть, – немного хрипло ответил он.

Конечно, не мог, ведь именно в ту ночь у нас был первый секс (отличный, кстати), и мы начали наш путь от врагов, ставших союзниками, до тех, кем мы были сейчас, то есть одним целым.

Я встала с кровати и подошла к нему. От него пахло гелем для душа и лосьеном после бритья. Казалось бы, такие простые запахи, но такие возбуждающие. Ммм…

Прижавшись к его груди, я глубже вдохнула его запах и провела пальцами по его влажной спине вниз до полотенца, плавно соскользнувшего на пол.

– А на сколько хорошо ты помнишь это платье? – прошептала я, прижимаясь губами к его ключице. По его коже побежали мурашки.

– Помню, что, – прерывисто ответил он, положив руки мне на бедра, – под ним не было ничего. – Руки его плавно переместились вверх до плечей. Глаза наши встретились, и губы сошлись в страстном поцелуе. Платье полетело на пол, и окружающий мир перестал для нас существовать.

За окном мягко падали пушистые хлопья снега. В доме было тепло и тихо. В воздухе парила уютная атмосфера любви и еще не выветревшейся ночной страсти, хотя и был уже вечер.

В камине поигрывали горящие поленья, посыпаные апельсиновой стружкой. Стол был накрыт празднично и на троих. Давно обещанный брату ужин должен был состояться сегодня, и для этого как раз были благоприятные условия: детей не было, Игорь был в подходящем настроении, да и я. И, несмотря на то, что мы в любой момент ожидали нападения, все складывалось очень даже ничего.