Ведьма-двоедушница 4. Дыхание смерти

Основным ее нюансом было то, что использовать ее мог далеко не каждый, и при любом, даже кратком контакте с ней, возникал побочный эффект. Некоторые даже считали, что тот, кто хоть раз прибегнет к ней, навсегда останется на ее "темной" стороне.

Книга, которую я достала с самой нижней полки, пахла Игорем. Я подарила ее ему на день рождения, отыскав среди груды хлама на одной из букинистических ярмарок, которую мы посещали летом.

Игорю она не очень нравилась, но он часто читал ее по вечерам, цинично комментируя каждую строчку, ведь, откровенно говоря, книга та была полна сомнительного бреда.

Видимо, тот, кто ее писал имел кое-какие представления о магии, но в остальном это были голые домыслы очень бурной фантазии. Я вообще была удивлена, что она стояла на полке среди настоящих магических книг.

Раскрыв книгу, я бегло пролистала ее. Многие страницы были загнуты, и только на одной из них в разделе "Порчи и проклятия" синими чернилами была обведена фраза "Некромантия может также быть проклятием, доставшимся от темных сил".

– Умничка! – прошептала я, сглатывая подступивший к горлу комок.

Мертвая магия отравила Игоря и в итоге убила. И то, что он не был в могиле, а разгуливал где-то, что не узнал меня, что, как выразился Федя, был пустым, могло означать лишь то, что он действительно был пустым.

Его душа покинула тело, но с телом продолжало происходить что-то неестественное даже с точки зрения магии. Возможно, даже и его смерть была неестественной.

И, если же дело действительно было в проклятии, которое высвободилось во время активности магического моста, то его наверняка можно было обратить. И, чтобы узнать как, мне нужно было лишь попасть в одно место.

Глава 5. Пристанище

Обойдя комплект летних шин, в которые Игорь так и не успел "переобуть" свой лексус, я сорвала пыльный чехол с мотоцикла.

Черт, казалось, прошла целая вечность с того дня, когда я в последний раз ездила на нем. С покупкой второй машины, рассчитаной не только на меня, но и на брата и детей, я совсем забросила его.

Игорь надеялся, что девочки, которых мы удочерили, положительно повлияют на меня, и я оставлю страсть к скорости в прошлом, но обещание это сделать, которое я так и не дала ему, стало еще одним из числа тех, которым теперь было не суждено сдержаться.

Ловко маневрируя среди растущих утренних пробок, я быстро доехала до висячего моста через Москву-реку, расположенного на трассе Садового кольца.

Гранитная облицовка проезжей части блестела от еще несошедшей ночной влаги, но колеса мотоцикла мягко скользили по ней, объезжая машины, сонно ползущие, кто куда.

Доехав до середины моста, я свернула к тротуару и притормозила и, приподняв визор, осмотрела полосу встречного движения.

Ширина моста была почти сорок метров, десять из которых припадали на тротуары, один из которых можно было откинуть. Таким образом у меня оставалось приблизительно тридцать пять метров для разгона.

Моя старенькая хонда, которая уже даже и не выпускалась, могла максимально разогнаться на двести десять километров в час, и, если мне не изменяла память, разгон до ста километров, согласно производителю, занимал секунды четыре. То есть, должен был занимать секунды четыре, но было ли это по факту так, мне предстояло выяснить.

Прислушавшись к ритмичным постукиваниям цилиндров, я сделала несколько глубоких вдохов свежего, пропитанного уходящим ароматом ночного дождя в перемешку с бензином и выхлопными газами, воздуха и, опустив визор, вывернула руль влево. Резко отпустив рычаг сцепления и одновременно повернув правую ручку руля вниз, я сорвалась с места.

Машины даже не успели как следует погудеть, а мотоцикл уже пересек проезжую часть и, преодолев пятиметровый тротуар, с ревом вылетел за его пределы.

Высота моста была около тридцати метров, и увлекаемая весом двухсоткилограмового железного коня, я бомбой плюхнулась в Москву-реку.

Не успела вода просочиться в шлем, как на зубах заскрипел песок, который посыпался из него, как только я сорвала с себя шлем.

Прикрыв глаза от яркого света неизвестного происхождения, я огляделась, но в хранилище мертвых душ все было глухо, и ничего кроме черного песка и невыносимой жары в месте, где не было солнца, не наблюдалось.

Души попадали в него после смерти и пребывали там вплоть до перерождения, а черный песок был тем, что оставалось после душ, которые по тем или иным причинам не могли переродиться.

Поднявшись на ноги, я сняла перчатки и растегнула курточку. Вход в пристанище мне еще предстояло найти, а для этого лучше было не стоять на месте.

В прошлое наше с Игорем посещение этого милого местечка мы бродили по нему достаточно долго, прежде чем попали в само пристанище, но тогда мы не знали, что нужно было искать, я же теперь знала это наверняка.

Сопровождая каждый шаг тщательным притоптыванием, я медленно продвигалась вперед. Пот скатывался градом, и я уже собиралась снять куртку, когда моя нога вступила в лужу.

– Наконец-то! – облегченно вздохнула я, поставив вторую ногу в подходивший водой песок.