Ведьма-двоедушница (СИ)

- Она не первая, - заговорил он, уставившись на пламя. - До неё были и другие. Не совсем такие, как она, но похожие. Тоже двоедушники.

- Двоедушники? - переспросил Афоня.

- Ведьма она от рождения. Одна душа у неё человеческая, вторая звериная. Вот и получается, что она двоедушница.

- А ты? Тоже? - спросил Димитрий. Монгол усмехнулся.

- И я тоже. Только она кошка, а я... Я всего лишь сокол.

- Что случилось с теми, кто был до неё? - спросил Роман.

- Померли они, - просто ответил Монгол. - Не выдержали.

- Чего не выдержали? - в ужасе спросил Афоня.

- Того, что он с ними делал, - тихо ответил он. - Я не знаю, что именно это было. Я... Я слышал лишь крики. И поверьте мне, крики то были нечеловеческие. А потом... Потом были только трупы. Он говорил, что хотел им помочь, наставить на путь истинный, сделать сильнее, лучше... Что каждый из них должен был переродиться, принять себя таким, как он есть, как переродился я и мои братья-стрелки, ведь он помог нам и... Я верил ему. Я был ему обязан. Ведь он тоже двоедушник. Мы ведь должны держаться вместе. Мы... - Монгол осёкся. Дыхание его стало тяжёлым, словно он бежал много верст без остановок. Взгляд стал рассеянным, и на миг глаза его блеснули жёлтым. - Она его венец, - продолжил стрелок, отдышавшись. - Он влюблён в неё, и от того её участь будет страшнее смерти. Он слишком долго её искал и пойдёт на всё, чтобы её душа, обе души, и тело принадлежали только ему.

- 12 -

Серые каменные стены говорили с ней. Брызгами засохшей крови, следами от когтей на камне, предсмертными стонами, навсегда застрявшими в этих стенах, они предсказывали её будущее.

Цепь от ошейника была намертво вбита в пол. И даже если бы не она, Саша всё равно не смогла бы ничего сделать из-за проклятых пропитанных берёзовой смолой верёвок, туго стягивающих её запястья.

- Мне очень жаль, любовь моя. - Противно скрипнули решётки узницы, и Лев присел на корточки возле неё. - Это вынужденная мера, пока ты не освоишься.

Саша подняла на него уставший взгляд. Плюнула бы она ему в рожу, да слюны было жалко. Лев словно прочитал её мысли и усмехнулся.

- Вот я и говорю: пока ты не освоишься.

Саша шумно втянула воздух. От него пахло смертью. Смертью и торжеством. Торжеством и чем-то ещё. Незнакомым, но страшным, от чего у неё внутри всё переворачивалось.

Она резко натянула цепь ошейника и зарычала частично от боли, частично от беспомощности.

- Сложно освоиться узнику в роли узника, - прорычала она. Лев подставил палец под выступившую на её шее кровь и заворожено рассматривал её, прежде чем слизать.

Саша подавила приступ рвоты и выдержала его взгляд.

- Возможно, ты права. - Серые каменные стены растаяли, уступив место роскошной светлице, в центре которой стоял красиво накрытый стол с множеством блюд и блестящих кувшинов.

Саша осмотрела свою новую одежду: болотного цвета сарафан, белоснежная рубаха, расшитая золотыми шёлковыми нитками. На шее вместо ошейника висели красивые бусы, а волосы были аккуратно заплетены в косу. Она чувствовала себя свежей, забывшей о боли, и голодной.

- Так лучше? - Лев улыбнулся и жестом пригласил её к столу. - Мои личные покои, - добавил он. - Здесь нас никто не побеспокоит. - Ешь, любовь моя. Тебе нужны силы.

Саша взяла в руки серебряные приборы. Какие же они были красивые, как и всё в этом месте. Она никогда раньше не видела такой роскоши, и, пожалуй, даже не подозревала, что такое может вообще существовать.

- Вижу тебе нравиться, - не без удовольствия заметил Лев. - Знай: это всё для тебя. - Он приблизил своё лицо к её. - Всё самое лучшее, на что способен этот мир, будет принадлежать тебе.

- Взамен на что? - Саша проглотила несколько кусочков мяса и отложила в сторону приборы. Она была очень голодна, и отнюдь не стыдилась того, что угощается от врага. В конце концов, он был прав в одном: ей были нужны силы.

Первоначальный её план не удался, так как она не представляла, что будет иметь дело не с человеком, а с себеподобным, но то, что она проиграла битву, вовсе не означало, что она проиграла войну.

- Красива и умна! - восхитился Лев. - Я сразу это понял, когда тебя впервые встретил. Ты была такая живая, такая горячая с этим милым венком из белых лилий, когда прыгала через костёр. Помню, я тогда подумал: как же умеет такое прекрасное юное человеческое создание, так уже потрепанное голодной жизнью, наслаждаться моментом и радоваться малому! Я пошёл за тобой в лес. Я видел, что тебе плохо, и я всё думал, как я могу тебе помочь. Потом ты бросилась в озеро, и оно всколыхнулось и забурлило. И тут произошло чудо: сопровождаемая зелёным светом ты вышла из воды. Но ты была не ты. Капли стекали с твоего чёрного гибкого тела, когтистые лапы оставляли глубокие следы, длинный хвост метался позади, и глаза, ярче звёзд, сверкали изумрудным огнём.