Ведьма и инквизитор

На второй фигуре было начертано имя Эстевании де Петрисансена. Матео Руис, художник, взявшийся расписать и обрядить статуи, подчеркнул ее красоту, оживив ее волнистые волосы мазками краски цвета меди. Эстевания имела тридцать семь лет от роду и была замужем за крестьянином Хуанесом де Аспилкуэта. Когда за ней пришли инквизиторы, ее муж подумал, что это какое-то недоразумение, поскольку его Эстевания была кроткой, как овечка, сладкой, как мед, и они никогда не разлучались. Однако ему сообщили, что дьявол уносил его жену в полночь на шабаш, где многие из соседей видели, как она вершила такие жуткие безобразия, что всего невозможно и перечислить. В частности, творила блуд с демонами с горящими глазами и холодными, как лед, членами. Хуанесу объяснили, что в то время, пока его жена бесчинствовала на шабаше, нечистый подкладывал ему в супружеское ложе куклу, неотличимую от Эстевании, от которой исходили свойственный ей запах свежескошенной травы и человеческое тепло. В тот день, когда ее увели, на ней была коричневая юбка. Она так и умерла в ней, не признав себя ведьмой.

Матео Руис изобразил на груди у всех скульптур эмблему инквизиции — доминиканский крест. За всю работу он получил в итоге сто тридцать реалов.

На шее третьей фигуры висела табличка с именем Хуанеса де Одиа. Ему было шестьдесят лет, и он тоже был уроженцем Урдакса, тамошним угольщиком и решетником. Вне всякого сомнения, это был самый просвещенный из узников. Известность ему принесла идея, которую он пытался внушить всем своим соседям: мол, все несчастья, случившиеся в округе, в конечном счете вызваны гнетом власти короля и аристократов. Жители Урдакса были крепостными крестьянами, трудившимися на землях монастыря, а их соседи из деревни Сугаррамурди — вольными землепашцами и пастухами. Простое сравнение послужило Хуанесу доказательством его правоты: необходимо отменить собственность на крестьян и поделить сокровища церкви и государства между бедными.

Он собирал вокруг себя детей и рассказывал им сказки о ловких мышах, которые не испугались хозяйского кота, смекнув, что их гораздо больше и они легко с ним справятся, если будут держаться вместе. Хунес был убежден, что лучший способ одолеть несчастья, обрушившиеся на королевство, это овладеть умами молодежи. Дошло до того, что он с азартом начал готовить крестьянских парней к восстанию, хотя у тех не было никакого оружия да и сами они не отличались воинственностью.

Однако Хуанесу с его необычайным красноречием удалось внушить им, что сам Господь явился ему во сне и пообещал победу над власть имущими. До сражения с угнетателями дело так и не дошло, поскольку однажды субботним утром его арестовали. Пока его вязали, прижав к земле и заломив руки за спину, он вопил, сучил ногами, плевался, короче, вел себя, как умалишенный, уверяя, что не сделал ничего плохого. У тех, кто брал его под арест, не осталось и тени сомнения в том, что он одержим бесом. Умер он шесть месяцев спустя, ночью, продолжая твердить о своей невиновности.

Таблички для опознания фигур были изготовлены Хуаном де Монгастоном, который допустил ошибку в имени Хуанес, написав его через неуместную в данном случае букву Г. Таблички обошлись святому братству в тридцать один реал.

Четвертая фигура изображала Хуанеса де Эчеги. При жизни этот бледный, худой человек был заядлым охотником. Самоотверженные старания инквизиторов спасти его грешную душу так ни к чему и не привели. В то время Хуанесу было шестьдесят восемь лет, у него имелось пахотное поле и два десятка овец. Когда служители святой инквизиции пришли за ним, он собирал цветы ромашки на склоне холма, чтобы приготовить настой от болей в желудке, которыми он маялся вот уже несколько лет. Самое сильное потрясение в своей жизни Хуанес испытал в тот день, когда у него родилась дочь и повитуха, принимавшая роды, сунула младенца ему в руки. Ей хотелось, чтобы он ощутил прилив нежности, чтобы в его сердце пробудилась безграничная любовь к этому существу, любовь, уходящая корнями к общим предкам и единству кровного родства.

Однако вместо этого Хуанеса пронзила окаянная мысль, что в любой момент эта перепачканная в крови и противной слизи крошка, так отважно боровшаяся за то, чтобы явиться в этот мир, может перестать дышать и никто на свете не сможет ничего с этим поделать! Через всю оставшуюся жизнь он пронес это злосчастное убеждение, а когда в тюрьме опасно заболел, оно переросло в тревожное предчувствие конца. И он понял, что умрет, так и не узнав, что сталось с его дочерью. Ее тоже задержали по обвинению в колдовстве.