Ведьма и король

Ждать дальше не было никаких сил, я уже поднялся, чтобы отправиться к отцу и спросить его напрямик, что он предпримет, как вдруг к Кондле подошли несколько воинов. В руках у одного была веревка. Все было кончено в считанные мгновения - Кондла валялся в пыли, связанный по рукам и ногам. Кто-то пнул его, когда он начал кричать, что пожалуется королю. В это же время с другой стороны раздались женские вопли и я увидел, что ведут Айлин - растрепанную, красную от гнева. Она вырывалась, но ее держали крепко.

Потом мне сказали, что отец желает встречи со мной. Это было первое приглашение за последние годы. Я так и не смог увидеть Саар, и это смущало. Вопреки опасениям, отец не спрашивал у меня ни совета, ни разъяснений. Он сказал, что приказал бросить любовников в яму до завтрашнего дня. И что завтра устроит над ними суд, потому что и Кондла, и Айлин из знатных родов, а ему не нужна беспричинная вражда с подвластными князьями. Пусть соберутся родственники, друиды, сторонние люди и решат, как поступить. Измена и покушение на жизнь короля - это серьезное обвинение. Но он сомневается.

Вечером на тайном совете в моей хижине я, Саар и Кельтхайр обсудили события. Саар внимательно выслушала меня и долго думала.

- Он хочет пощадить Айлин, - сказала она, наконец. - Это так же ясно, как ясен день. Нам нельзя допустить этого. Кондла не опасен для тебя. Он глуп и тщеславен. Он никогда не догадался бы подойти к Айлин или задуматься о троне верховного короля. Это она всему причина. И от этой причины лучше избавиться прямо сейчас, пока гнев твоего отца не остыл. Если согласиться на изгнание, рано или поздно она найдет возможность вернуться и снова очарует твоего отца.

- Как же мы поступит? - спросил я.

- Сделаем так, что она сама выберет смерть, - скупо улыбнулась Саар. - Боги на нашей стороне, Конэйр. Остальное - не важно. Главное, не настаивай на казни. Прояви перед отцом милосердие, пусть и считаешь иначе.

На суд собралось столько людей, что всем не хватило места, и пришлось устроить суд не равнине за городом. Приехал князь Эоган, родич Айлин. Он хмурился и не глядел по сторонам. Он хотел поговорить с моей мачехой, но его не пустили. А с ним были десять воинов, и все вооружены - словно собрались в поход.

Друиды освятили место и помолились, потом поднялся отец. Я поддерживал его под руку, потому что ему он стоял с трудом, но не хотел выказывать телесную слабость. Он рассказал о том, что видел и слышал, и вызвал свидетелей - своих телохранителей и Саар. Обвиняемые молчали. Кондла прятал лицо, а Айлин, напротив, жадно слушала.

Эта женщина так просто не сдастся, подумалось мне.

Когда ей дали слово, стало понятно, какими чарами мачеха опутала моего отца. Я, знавший едва не более всех о ее преступлениях, и то готов был поверить, что она - сама кротость и невинность.

- Фиаха! - вопрошала Айлин моего отца. - Разве я была плоха для тебя? Я подарила тебе юность, красоту, была с тобой во время болезни! Почему ты решил отомстить мне столь страшно? Я заслуживаю наказания - изгнания, вечного позора, но не смерти!

Потом она обратилась ко мне:

- Конэйр! Вспомни, кто заменил тебе мать? Ведь я никогда не сказала тебе плохого слова, не взглянула косо. Заступись, позволь мне покинуть Мидэ, чтобы всегда вспоминать твою доброту!

- Что скажет король? - спросил Глунндуб - главный друид.

Отец долго молчал.

- Пусть князья и жрецы решат, какого наказания они заслуживают, - сказал он, наконец.

Я подавил вздох и первым попросил для Кондлы и Айлин изгнания. Князья Эоган, Кайрпре, Лойг и остальные заспорили. Айлин, слыша их спор, ободрилась. Эоган склонял остальных князей не требовать смерти для провинившихся. Он был не слишком красноречив, но куда как преуспел, потому что иногда десять вооруженных воинов красноречивее любых слов.

Русые кудри Саар мелькнули в толпе зевак, куда она убежала после того, как говорила перед судом. Я заметил, что главный друид Глунндуб оглянулся на нее. Ему было около семидесяти зим, и пятьдесят последних из них он не смотрел на женщин, но Саар привлекла его внимание.

Спор князей окончился. Поднялся Эоган и начал речь о том, что Айлин и Кондла заслуживают снисхождения. Моя колдунья вдруг оказалась в первых рядах.

- Их надо казнить, - громко сказала она, прерывая Эогана.

Все обернулись. Эоган смешался, а Глунндуб прищурился, глядя на мою колдунью против света. Саар снова вышла на середину.

- У меня было видение, боги говорили со мной, - начала она, и почему-то никто ее не перебивал. - Они велели казнить королевскую наложницу и ее любовника. Мне было открыто, что если оставить изменников в живых, то не пройдет и года, как Эрин погрязнет в войнах. Я видела кровь. Много крови. Она текла реками, и от нее зеленые луга становились бурыми.

Айлин вскочила, как ужаленная, и закричала:

- Она лжет! Это она наслала на меня и королевского родственника помутнение рассудка! Это ее колдовство заставило сказать те слова, за которые вы собираетесь нас наказать!

Глунндуб не торопился отвечать, но Саар не отступила: