Ведьма и закон. Рождение легенды

– Что он сказал? Что он сказал? – нетерпеливо требовала ответа Жар-Птица. Зверобой, закусив нижнюю губу и не скрывая смех, наблюдал за вспыхивающей алым огнем девчонкой. Оказалось, что феникс в пылу азарта пылала буквально. По ее белым волосам и золотистым плечам струился огонь.

– Ты мне в полу дыру сделаешь, – прокомментировал черт.

– Что? – Харикон посмотрела вниз на свои ступни и произнесла тихое проклятие. Пламя тут же взметнулось вверх и погасло. – Вот. – Она сделала еще один шаг навстречу черту, окончательно прижав его к стене. – Так что Эйдолон сказал?

Зверобой кашлянул и попытался взглядом деликатно намекнуть вспыльчивой девчонке, что между ее грудью и его только полотенце, в которое она не потрудилась обернуться, а просто слегка придерживала рукой. Он никогда не был джентльменом и даже не пытался, но отчего-то именно сейчас испытал такую необходимость. К сожалению, феникс намек не поняла. Зверобой вздохнул.

– Может, для начала душ до конца примешь? А потом выйдешь, оденешься и обсудим. Ну, или без душа прямо сейчас оденешься.

Харикон недоуменно подняла брови.

– Зачем я тебе одетая?

С любой другой женщиной такие слова прозвучали бы логичнее некуда.

– Это мы тоже обсудим, когда ты оденешься. – Зверобой взял девушку за плечи и отстранил от себя. – Жду тебя на кухне.

С этими словами он героически удалился в указанном направлении, стараясь не смотреть в сторону триплекса, где отражался обнаженный и очень даже аппетитный зад Жар-Птицы. Как он собирался объяснить Харикон свое поведение? Никак. Он сам понятия не имел, откуда выползли такие замашки. Это что-то в стиле тихушника Клеомена. Зверобой с ужасом представил перспективу превратиться в справедливого и честного черта из рода Эйдолон. Его аж передернуло.

– К змию! – воскликнул он в сердцах и принялся заваривать травяной сбор.

– Что к змию? – раздался позади удивленный голос Птицы.

Зверобой глубоко вздохнул и медленно выдохнул, прежде чем ответить.

– Ничего. Ты оделась?

– Да. Я все равно уже высохла. Что сказал Ликург?

– Говорит, что Маруся нашла утечку у военных. Технологии доступны теперь всем страждущим. Там раствор какой-то, которым пропитали босоножки. Подробные данные он переслать должен сейчас. С чем будешь сбор?

– С медом. – Харикон села за стол. – Раствор взрывается?

– Да, – черт вынул чашки и разлил траву. – Взаимодействует с маниту объекта и бамс.

Феникс потерла переносицу.

– Значит, объектом была все-таки Ясна.

– Выходит, что так. Вы, дамы, не ошиблись.

Птица нахмурилась сильнее и закусила губу.

– Но почему в доме Ехидны? Это же нелогично и нелепо как-то, и странно. Вот если состав реагирует на маниту жертвы, то она должна была умереть, как только босоножки надела. Так? Или если, например, жертва Гуарино, то взрыв должен был прогреметь в ресторане, как только Ясна к нему приблизилась.

Зверобой пожал плечами:

– Если таймер не предусмотрен, то да.

– А он предусмотрен?

– Сейчас посмотрим документацию и узнаем.

Черт поставил перед собеседницей травяной сбор и вернулся в гостиную за планшетом. На пристальное изучение присланных Ликом материалов у него ушло не меньше получаса. Все это время феникс молча разглядывала столешницу перед собой, а горячий напиток дымился в ее чашке, которую она держала в руке.

Ее голову занимали тяжелые мысли не только о погибшей полуднице и ее спутнике, но и о собственной жизни в целом. Как-то удивительно легко и просто она вошла в русло новой судьбы, будто течением подхватило. Ее собственный мир до сна, неспешный, вязкий, предсказуемый, однообразный и довольно скучный, вдруг преобразился. Она встретила чуждый огонь, с которым сплелась почти мгновенно, созданий, которым слишком быстро начала доверять, и дело, которым увлеклась незаметно для самой себя. Так Жар-Птицы не живут. Это неправильно с точки зрения родовой памяти.

Наверное, так же неправильно было для полудницы заниматься мошенничеством, но у Ясны, кажется, это получалось блестяще. Ее жизнь была полна опасностей, но это был ее собственный личный выбор, а не выбор ее рода. Харикон чуть повела пальцами левой руки и, выпустив язычок алого пламени, придала ему облик красивой стройной девушки. Не касаясь столешницы, маленькая копия Ясны сделала несколько шагов и остановилась, уперев руки в бока. Феникс чуть повела ладонью, и над столом появился еще один персонаж – Гуарино, а затем и Ехидна.

У Ясны было задание: раз и навсегда скомпрометировать Вольпи, убрать его из списка властьимущих. Она свою работу любила и делала ее хорошо, значит скорее всего предстоящий брак с Ехидной она бы постаралась разрушить, что, вероятно, и осуществляла, явившись в дом будущей невесты. Во всяком случае, Харикон бы поступила именно так. Лучше всего любовь отравляет ревность.

– Нет, – тихо заговорил Зверобой. – Возможности проконтролировать время взрыва я не вижу. Можно только установить условие на сочетание маниту.

– Иначе говоря, пока они были вдвоем, они жили, а в доме сработало некое условие?

Зверобой хмурился.

– Выходит что так…

– Почему уцелел каблук? Он кого-то ждет или просто не пропитан этим составом?