Ведьма, я тебя знаю

Ричард Безос пьяно смеется и еще раз ударяет в дверь. Наверное, этот жест, означает солидарность в мужском сообществе. Его веселье не длится долго.

Бах!

Лопается еще одна лампа. Девица визжит. Эти звуки похожи на выстрелы из черно-белого кино.

– Удачи, парень! Вечер вышел на славу не только у меня! Иди сюда!

ГЛАВА 12

Мужчина теперь приближается к ней, шепчет на ухо едва слышно:

– Все будет в порядке.

Совсем-совсем тихо, так, что Алекс едва улавливает, почти не различает смысл его слов. Она прячет лицо на его груди, нимало не беспокоясь, что может испачкать его одежду своей въедливой ярко-алой помадой.

– Ты так считаешь?

Она не уверена, что он слышит ее, впрочем, как и в том, что сказала это вслух.

– Да.

Они вновь перемещаются. Маньяк сидит, откинувшись назад, устроив ее у себя на коленях. Алекс догадывается, что он рассматривает ее. В ее глазах еще носятся синие пятна от взорвавшегося освещения; сердце стучит, как бешеное, еще не успокоившись от стольких, разом навалившихся на нее событий; ее щеки горят, но причина тому вовсе не сопящий неподалеку Рик.

Не будь все так нелепо, не набросься на нее этот тип так внезапно, не болтайся бюстгальтер на ее талии, не ощущай она себя полуголой с задранной юбкой и так и не натянутой на место бретелькой платья, Алекс бы непременно рассмеялась.

Ей было бы смешно, хотя кто знает, что было бы тому виной – веселье или нервы?

Наверное, и то, и другое.

Этот парень решил, что она специально заманила его в туалет. И все эти ухмылки, и слова, и наводящие вопросы, а еще ее ответы ясно дают понять, за кого конкретно он ее принял.

Алекс столько раз говорила себе о вызывающей откровенности подобных вещичек, что они могут довести до беды любую женщину, оказавшуюся в чем-то подобном не в то время, не в том месте и не в той компании.

И вот!

Случай распорядился так, что настал тот день, когда она не побоялась надеть этот крошечный отрез ткани, усеянный пайетками.

Ведь вокруг так много своих! Ведь это старый, добрый Roosevelt Hotel, сказочное место с невероятной атмосферой, где по определению не может произойти ничего ужасного!

Теперь ей не до смеха.

Алекс сидит верхом на мужчине, имени которого она не знает. Птичий клюв задран и в темноте напоминает ей единорога.

“Единорога? – она не может не улыбнуться этому сравнению. – Может парня из Ку-клукс-клана?”

Он так и не успокоился, не остыл, осознав свою оплошность относительно ее истинных намерений. Парень в пугающем маскарадном костюме продолжает гладить ее ноги и бедра, не обращая совершенно никакого внимания на ее руки, что пытаются остановить его.

“Что лучше – хороший секс или плохое изнасилование?”

Ничего. Это кабинка туалета, и всё когда-либо произошедшее в ней в прошлом или в будущем вряд ли можно назвать прекрасным, романтичным или возбуждающим.

“Рик! – торопит она бывшего. – Давай же, черт бы тебя побрал, быстрее!”

Однако она закусывает губу. Алекс забывает о пьяном недоумке. Теперь все ее внимание поглощено другим.

“Чертов доктор!”

Его руки, согрев ладонями грудь, обнажают ее, стянув с ее плеч вторую бретельку платья. Соски болезненно сокращаются, оказавшись на холоде.

Ненадолго.

Он касается одного из них губами, слегка сжимая, касаясь кончиком языка и тут же втягивает в рот. Ее грудь горит от грубого, но такого чувственного, тянущего прикосновения. Горячий язык играет с ее соском, проводит по нему преувеличенно медленно, всей поверхностью, чтобы в следующее мгновение сжать, вместе с губами, прочертить, дразня, зубами.

Алекс дергается, ей холодно и горячо. Она проводит по его волосам, пытаясь отстранить его от себя, пока еще живы частички сознания.

Тщетно.

Раздается тихий стук.

Так падает маска на бачок унитаза, да так и остается там.

Мужчина, чья рука оказывается у нее на спине, прижимает ее к себе, проведя от талии к лопаткам, сам подается к ней.

Все повторяется, еще медленнее, чем прежде.

Она стонет.

Тихо.

Помимо воли.

Ее тело предало ее в этом, наскоро выдав ее ощущения. Слишком быстро оно откликается на его прикосновения и требует еще, чтобы он повторил этот “трюк”, ласку со второй грудью, что ноет, требуя такого же прикосновения.

Зря.

У незнакомца другие планы на этот счет. Он отпускает ее, поднимает к ней свое лицо.

Алекс замирает.

Его глаза светятся слабым светом и тут же потухают, становясь бесцветными, от “съевшего” их полумрака.

Алекс сглатывает.

Ей это показалось. Она, наверное, и в самом деле перебрала с шампанским раз видит такое и вообще оказалась в подобной ситуации. Алекс отстраняет от себя его руки, толкает в плечи, пытается встать, но тот целует, мигом притянув к себе, смяв губы, терзает их до тех пор, пока она не отвечает ему, и в то же мгновение его язык проскальзывает ей в рот.

Опять этот стон, но в этот раз он идет откуда-то из груди.