Ведьма. Истоки

— Не просто, — согласился Лукин. — Дело в том, что некоторое время назад старушка Рогнеда прекратила свое бренное существование. А, значит, угасание амулета может быть прямым следствием этого, если она, как я понимаю, сделала эту штуковину напрямую активно связанной с собой.

— Если так, то почему же Сергей не предпринял попытки вернуть меня, как случалось раньше?

— А вы не думали, что ваш супруг тоже додумался воспользоваться услугами кого-то из нашего цеха и избавил себя от этой самой роковой страсти к вам? Ну или его нынешняя пассия это сделала. Или вы его еще и полностью возможности хоть какую-то личную жизнь лишили на всякий случай.

— Я не какая-то собака на сене. Ничего такого я не делала. А девок его я знала. Тупые все как пробки, страхолюдины и деревещины, мозгов у них бы на что-то такое не хватило бы.

Не собака на сене, да-да, ухмыльнулась я про себя.

— Поверьте, вы сильно недооцениваете деревенщин, желающих надежно зацепиться в городе, — вставила, прочистив горло.

— И что, они могли сделать нечто такое, чтобы Сергей не узнал меня при встрече? Меня?! Вот уж во что я ни за что не поверю.

— Магия — могучая штука. Не вижу тут ничего невозможного, — ответил ей ведьмак.

— А я вижу в этом нечто совершенно возмутительное и требующее немедленного вмешательства! — Людмила вскочила и, щелкнув замочком сумочки, выудила из нее пухлую пачку купюр. — Верните все как было! Я заплачу сколько скажете!

— Людмила, а вам не кажется, что это просто гадко? — не выдержала-таки я. — Вы живете в свое удовольствие, придерживая при этом в резерве такого же живого человека, как будто он вещь.

— Я ему по судьбе!

— Это не мешало вам поступить с ним подло. И теперь, когда этот человек, возможно, нашел способ избавиться от вас и вашего влияния и зажить нормально, даже может счастливо, вы приходите к нам и требуете вернуть как было? Это. Гадко!

— Я готова платить! И не нуждаюсь в ваших оценках своих поступков!

— Что же, а я вот не готова брать за такое деньги. Забирайте их, уходите и забудьте сюда дорогу.

— Да как ты смеешь, девчонка сопли…— она зашипела змеей, но осеклась, нарвавшись на мой прямой взгляд.

— Прости…про…простите… — тут же сорвалась в слезы осточертевшая визитерка. — Ну помогите мне, пожалуйста! Я чувствую, что с Сережей что-то случилось, понимаете? Он не узнал меня, и взгляд у него был… жуткий. А еще он все свои активы и имущество распродает, понимаете? Он свои предприятия с такой любовью поднимал, жил работой. Я, может, потому и… А сейчас все продает!

— То есть все идет к тому, что возвращаться вам будет некуда, — язвительно констатировал Лукин. — С этого бы рассказ о беспокойстве и начинали бы.

— А что тут такого? Я право имею!

— Так! — хлопнула я ладонью по столу, обрывая новый виток скулежа, и скрипнула зубами от жжения в стесанной коже. — Вы уходите, Людмила. Сейчас же.

— Но…

— Но оставляете мне координаты вашего бывшего супруга. Мы с коллегой на него посмотрим, когда сможем, и решим, станем ли помогать. Не вам! —- пресекла я ее попытку поблагодарить. — А человеку, если он в этом нуждается. Прощайте.

И, поднявшись со стоном, я побрела к выходу, не обращая больше внимания на слова женщины, ощущая во рту мерзкий привкус после этого разговора и острое желание искупаться.

Данила прав — я недостаточно обросла цинизмом, чтобы воспринимать такое без эмоций. И не факт, что когда-то обрасту. На такое нужны наверняка годы и годы. И хотеть, очевидно, нужно подобного, стремиться. А я пока не понимаю зачем хотеть очерствевшую в ноль душу и окаменевшее сердце. В чем смысл дальнейшего существования тогда? В накоплении опыта и богатств?

Поднимаясь по лестнице, я на полпути встретила слугу в образе мини Делона.

— Ой, матушки-батюшки, опять ироды окаянные хозяйку измордовали! — всплеснул он ручками, махнув кружевными манжетами на рукавах. — Да чтобы их подняло, расперло да размазало, чужеядов насупых! Да чтобы им не елось-не пилось-от кошмаров не спалось, вымескам окаемным! Да чтобы…

— Альк, тормозни! И так голова уже раскалывается, — взмолилась я, останавливая этот поток гнева. — Я мыться и спать.

— А кушать как же? Я же глаз не смыкал, рук не покладал, ноги сбивал! — взвился слуга. — Щи наваристые готовил и ядрицу по-боярски! Разве ж тебя таким в этих ихних ресторациях бобынявых и кабаках фуфлыжных накормят, хозяйка? Гречу крупинка к крупинке выбирал, грибочки в семи водах мыл-мочил, капустку для щей сам рубил-солил, а хлебушек какой испек, ммм! Дух разве не чуешь по всему дому?

Невзирая на усталость и все пережитое, в желудке от его слов громко заурчало.

— Все равно я сначала отмыться. Потом посмотрим.

— А этого аще… гостя своего зачастившего кормить без тебя надо? — обзываться и вести себя откровенно недружелюбно по отношению к ведьмаку Алька перестал, но любовью и гостеприимством не проникся.

— Надо, Алька. Он мне сытый и здоровый нужен.

Ага, подлечить быстро и обласкать обещал. А мне и то, и другое нужно. И второго внезапно прям сильно-сильно хочется.