Ведьма из Ильмаса (СИ)

Мое лицо словно окаменело, сердце замерзло, кровь в жилах замедлилась. Моя жизнь заканчивалась в эту самую минуту. Я посмотрела на толпу, собравшуюся под балконом. Весь город пришел посмотреть на нашу свадьбу. Они поддерживали меня или презирали? Больше я ничего не могла для них сделать сейчас. Надеялась лишь на то, что получив дар, Никаэлас немного успокоится, и не будет пытать свой народ.

Все слова, которые произносил маг, не достигали моего сознания, я была где-то далеко, в своих воспоминаниях. Я вернулась в Миранос и вспомнила дорогие сердцу вечера, когда Майя шила на заказ, а я рассказывала ей истории из детства. Вспомнила, как выпал первый снег в этом году и мальчишки пытались играть в снежки. Я даже улыбнулась, когда вспомнила о том, как Майя, оскользнувшись на мокром полу, села в ведро с водой. Этого никто не отнимет. Мою память Никаэлас не способен отнять.

Несколько раз я ловила на себе взгляд Араса, он словно порывался прекратить все это, но отец все время удерживал его. Возможно, он мог бы спасти меня, но как будущий правитель собственных земель, понимал, ради чего я это делаю. Я заставила себя улыбнуться ему, а потом и маме, которая тихо плакала, прижимаясь к отцу.

Никаэлас прижал мою ладонь к губам, и я поняла, что церемония закончилась. Для меня больше нет надежды, назад дороги нет. За бракосочетанием последовал недолгий бал, после которого меня отправили в спальню мужа.

Все мои движения стали механическими, бездушными. Я проследовала за многочисленными служанками, которые привели меня в большую купальню, где отмыли, высушили и обмазали благовонными маслами мое тело.

В спальне, на большой кровати, уже лежало прекрасное шелковое белье с кружевами. Когда меня в него наряжали, я, словно окаменела, погружаясь в пугающую, чужую, безмолвную пустоту. Лишь редкие слезинки напоминали о том, что я еще жива.

Каждая девушка мечтает о любви — маги не исключение. Я смотрела на любящих родителей, никогда не скрывающих свои теплые чувства, на бабушку с дедушкой, которые были сдержанней, но все же не жалели нежности друг для друга. А что происходит со мной? Мне пришлось сдаться на милость деспота, который с позором провел меня по всему городу, устроил мерзкий бал в честь нашей свадьбы, и вот теперь мне предстояло провести с ним первую брачную ночь и уже к вечеру завтрашнего дня сгинуть на каторге. Я ощутила, как изнутри поднимается вопль, и чтобы сдержать его мне пришлось закусить губу до крови. Соленый привкус даже обрадовал.

Дверь распахнулась, от чего служанки вздрогнули — все как одна. Они боялись Никаэласа, до смерти. Девушки сжались, опустили глаза и, увидев спасительный жест рукой, ринулись из комнаты. Правитель придирчиво осмотрел меня, ослабил шейный платок и подошел к столику у окна. Кроваво — красное вино пролилось на стол светлого дерева. Я смотрела, как растекается пятно, заворожено. Внутри дрожало всё, абсолютно. Он не говорил ни слова, залпом осушил бокал, скинул камзол, подошел ко мне. Дрожь усилилась, меня резко затошнило. Я давно не ребенок и хорошо понимала, что здесь должно произойти, но это никак не помогало справиться со страхом. А еще с презрением, ненавистью и глубоким чувством отвращения. Я невольно сделала два шага назад, но уперлась ногами в кровать.

— Ты же понимаешь, что бежать некуда? — спросил он и снова настиг меня.

От него пахло вином, я поморщилась, на что Никаэлас усмехнулся и, больно сжав мое лицо, впечатался губами в мой рот. Я не сдержала вскрика и слез. Они побежали по щекам еще быстрее, когда я, наконец, осознала, что это не сон.

— Не будем затягивать, — рявкнул Никаэлас и опрокинул меня на кровать.

Губы горели от его грубости, а противный вкус вина вызывал омерзение. Я отползла к подушкам и попыталась прикрыться. Никаэлас скинул рубашку и залез на кровать, приближаясь ко мне. Я ничего не могла с собой поделать, выставила руку и попыталась ударить его своей магией. Как и прежде, мой натиск отразила печать. Ведь знала же, что так и будет, от обиды хотелось скулить.

— Будет проще, если просто сдашься, — с некой долей жалости сказал он, нависая надо мной. — Будешь брыкаться — будет больно!

— А тебе есть до этого дело?

— Нет, просто не хочу затягивать. Вспомни, что стоит на кону. Ты приняла решение…

Если бы можно было, я бы зарыдала в голос, свернулась калачиком и не позволила ему коснуться меня, без боя. Но он прав — я приняла решение. Сама согласилась. На кону жизнь моей семьи и тех несчастных, что уже Бог весть сколько времени томятся в подземелье.