Ведьма из Марьино

Сидела она очень буднично, на диване, за которым висел ковер. Ковер лежал и на полу, а в старой полированной «стенке» напротив дивана стоял старый телевизор с кинескопом.

«Только что не черно-белый», – подумала женщина.

– Ого, его ворсейшество! – оценил какой-то из ковров Андрей.

Алексей пропустил в комнату ребенка с подносом, спросил:

– Тебе помочь?

– Вы нам уже помогаете! – мудро ответил тоненький голосок и мужчины заметили, что ребенок – девочка. – Пейте чай, слушайте бабушку, чаевые оставляйте на подносе.

Девочка тенью скользнула за перегораживающий комнату шкаф.

Трое людей расселись вокруг журнального столика на расшатанных табуретках.

Чай оказался каркаде, дешевый, на редкость противный. Ребенок соль в него насыпал, что ли, вместо сахара. Но всем было все равно.

Юлии Дмитриевне не хотелось ни пить, ни есть, ей вообще глотание давалось с трудом. Она сразу положила под край блюдца пять тысяч.

Мужчины это с интересом заметили, но класть пока ничего не стали.

Алексей решил из вежливости выпить гадость. Андрей с чашкой в руках симулировал телефонный звонок и вылил пойло в раковину в ванной. На дне чашки оказалось птичье перо. «Голубиное, в окно залетело, на кухне балкон открыт», – догадался Андрей, радуясь своей проницательности.

Условия встречи были таковы: ведьма сидит-сидит на диване, а потом вдруг что-то говорит, и тот, кому она это сказала, точно понимает, что – ему. Ведьма все знает.

Эту ведьму из Марьино люди часто рекомендовали друг другу, рассказывали, советы ее помогают. Вот только никто не признавался, что именно ему сказала ведьма. Самый внятный ответ был: «Звучит, как безумие».

Сначала гости видели ведьму не очень хорошо: она отвернулась от них, и разглядеть можно было вялое ухо женщины лет восьмидесяти, цветастый халат, баранки скатанных до щиколоток чулок на красно-синих слоновьих ногах, красные бархатные тапки.

«Похожа чем-то на Матрону Московскую», – подумала Юлия Дмитриевна.

Ведьма немного развернулась и уставилась в экран выключенного телевизора.

«Она в отражении нас видит», – подумал Андрей и поднес к губам пустую чашку.

Гости смотрели на профиль хозяйки: что-то в нем было странное.

Алексей, единственный выпивший пойло, громко икнул и тихо извинился.

Ведьма повернула лицо на звук, и причина странности стала очевидной: неумелая детская рука нанесла на лицо старухи яркий кукольный макияж. Губы свисали увядшей свеклой. Кривые румянцы, обсыпавшиеся дешевые тушь и синие тени. Еще и волосы надо лбом были собраны двумя яркими заколками с бабочками.

Но в целом было неясно: измывалась девчонка или хотела, как лучше. Удивляло, что бабушка это позволила. Но, возможно, она невменяемая, и то, что говорит, действительно – безумие? Примерно так и подумали все трое, но поздоровались еще раз, раз уж хозяйка посмотрела на них.

Ведьма на второе приветствие, как и на первое, не ответила и снова вперила взгляд в выключенный телевизор.

То, что молчание может быть очень долгим, гости были осведомлены. Они никуда не спешили. Жизнь привела их сюда – и это было лучше, чем самоубийство или сумасшедший дом.

Они сидели на неудобных табуретках минут сорок. Девочка однажды прошла в туалет и вернулась за шкаф, словно не заметив при этом гостей.

Юлия Дмитриевна по привычке погрузилась в себя, легла на дно горя и замерла.

Алексей был бы рад проявить терпение, но странное пойло скрутило живот, и Алексей немного подстанывал в ожидании позывов одного или другого свойства.

Андрей нырнул в телефон и даже посмеивался чему-то своему.

Наконец, Алексей заметил, что ведьма уже не неподвижна, – стала очень медленно, но постепенно все сильнее раскачиваться. Он тронул за запястье Андрея и тот с любопытством воззрился на старуху.

Качаясь из стороны в сторону, словно кто-то невидимый тряс ее за плечи, ведьма начала издавать звуки, похожие на отрыжку, рыгание и бурчание в животе. Это не было страшно, как в фильме ужасов. Это было физиологически отвратительно, хотелось позвать к тяжело больной женщине врача.

Скорее с изумлением, чем со страхом, Алексей почувствовал, что и его кишечник активизировался и живо забурчал в какой-то гармонии с животом ведьмы. В нем что-то ревело, как живое. Андрей это тоже заметил и с хитреньким выражением лица тайком включил диктофон в «Самсунге». Юлия Дмитриевна оставалась безучастна.

Сложилось впечатление, что животы ведьмы и Алексея переговариваются. Они интонировали, один словно спрашивал, другой отвечал. Иногда казалось, что можно даже и слова какие-то разобрать, но это, скорее всего, была иллюзия.

– Сеанс чревовещания! И кишка с кишкою говорит! – не выдержал Андрей.

Он, наверное, что-то испортил, потому что старуха резко перестала издавать звуки и качаться, устало откинулась на спинку дивана.

Алексей же вскочил, уронив табуретку, выбежал в санузел.

Его вырвало красной желчью, в которой плавали ошметки черной шерсти. Он выловил несколько шерстинок и завернул в носовой платок. Подумал: «Не поскуплюсь на анализ ДНК, что это за хрень».

Когда он вернулся, ведьма, тяжело дыша, слабым изможденным голосом произнесла: