Ведьма из Старопяткино

– Ничего себе! – всплеснула мама руками. – Да сколько же можно? Может, тебе квартиру сменить? Или вернулась бы к нам с отцом?

О, нет, только не это! Видеть маму раз или два в неделю – это еще ничего, но жить с ней под одной крышей – увольте! Она же не помнит, что ее дочери не четыре, а двадцать четыре, поэтому будут бесконечные:

«Ты поела?»

«Надень шапку!»

«Почему так поздно не спишь?»

«Где так поздно была?»

«Не ешь этот доширак, вредно!»

«Сними эту кофту, на лучше вот эту!»

И так далее до бесконечности.

Я потому и съехала от родителей, предпочитая ползарплаты отдавать за квартиру, чем ежедневно выслушивать нотации и находиться под неустанным контролем.

– Не, мам, пока нормально все. К тому же я до Нового года заплатила за квартиру. Если съеду, деньги мне не вернут.

– А жить без холодильника и плиты будешь? – мама свела брови вместе.

– Тамара Петровна сказала, что завтра купит новый. А плиту надо просто высушить.

– Смотри, пожар не устрой.

– Мама, мне двадцать четыре года, если ты не забыла.

– Да помню, помню, – улыбаясь, проворчала мама. – Чаю налить?

– Ага, – кивнула я с полным ртом.

Пока мама доставала чашки и разливала чай, мне вспомнился утренний звонок.

– Мам, слушай, а ты не знаешь никакую Зинаиду Тимофеевну?

– Кого? – оглянулась она на меня удивленно.

– Зинаиду Тимофеевну, – повторила, отодвигая от себя пустую тарелку и кровожадно присматриваясь к горке румяных ватрушек.

– Нет, не припомню, – нахмурилась мама, напрягая память. – А что?

– Да позвонил мне сегодня нотариус. Говорит, какая-то Зинаида Тимофеевна оставила мне наследство.

Мама так и замерла с чашками в руках посреди кухни.

– Зинаида Тимофеевна? – повторила она вопрос недоверчиво.

– Ну да, – кивнула я. – Зинаида Тимофеевна Воронина. Может, родственница наша какая дальняя? Из Америки, например. И оставила мне виллу в Майями и миллион баксов на счету.

Да, фантазия у меня всегда была очень живая и бурная.

Мама тяжело опустилась на стул и аккуратно поставила чашки на стол, чтобы не расплескать чай.

– Есть такая родственница у нас, – как-то глухо произнесла она. Я даже притихла, чувствуя, что сейчас меня посветят в семейную тайну. – Твоя прабабушка.

– Кто? – ватрушка застряла в горле. – Какая прабабушка?

Я знала только бабушку Веру – мамину маму и бабушку Наташу по отцовской линии, которая умерла в прошлом году. А о том, что есть еще и прабабушка, даже не подозревала.

– Прабабушка твоя, – мама развернулась к столу и взяла одну ватрушку. – Бабушка твоего отца.

– Почему я ничего о ней не знала? – есть расхотелось.

– Потому что у нас в семье было запрещено о ней говорить, – ответила мама неохотно. – Колдовством она занималась.

– Чем? – у меня глаза на лоб полезли.

– Колдовством. Живет где-то в деревне. По крайней мере, раньше жила. Когда родился твой дед, то твой прадед забрал его и переехал в город. Не знаю всех подробностей, но они сильно поругались. И твой прадед не разрешал бабушке видеться с сыном.

– А сколько ей лет?

– Не знаю. Думаю, лет восемьдесят или девяносто, – пожала мама плечами и откусила ватрушку.

– Вот это да! – выдохнула я. – А почему же она мне оставила наследство? Слушай, а получается, она умерла.

– Получается, – печально кивнула мама. – Пусть земля ей будет пухом.

– Интересно, что она мне завещала?

– Не знаю. Может, дом. Кто его знает, что у нее было.

– А она была злой колдуньей? – с интересом спросила я. – Привороты там, зелья варила?

– Ничего не знаю. Отец твой как-то вскользь рассказал. А подробностей не знаю.

– Надо будет сходить к нотариусу, – твердо решила я.

– Может, не надо? – мама подняла на меня глаза.

– Ну спросить-то я могу?

– Можешь, – вздохнула она. – Ты ешь, ешь. Худая вон какая.

– Ничего я не худая, – надулась я. – Все на месте.

Разговор плавно перешел на бытовые темы, а уже через два часа я снова сидела за рулем Витька. Стоя на очередном светофоре, посмотрела на часы. Почти пять. Нотариус сказал, что контора работает до шести. Успеваю! Свернув за светофором во дворы, направила машину обратно и вскоре перешагивала порог светлой и чистой приемной, где уже сидели двое: худенький паренек лет двадцати и сухонькая бедно одетая старушка. Я пристроилась на свободном стуле в ожидании своей очереди. Ждать пришлось долго. Старушка все никак не выходила. То и дело из-за двери слышались приглушенные голоса, иногда тон повышался, а потом снова наступала тишина. Паренек же ушел давно и какой-то расстроенный. От нечего делать я разглядывала цветы на металлической кованной подставке. Было видно, что ими особо никто не занимался. Так, поливал иногда, если вспоминал. Спатифиллум уже пора было пересадить. Да и опрыскивать водой не мешало бы. Вон края листьев коричневые. Сухо ему здесь. Да и калатея начала подсыхать. Интересно, кто им выбирал эти цветы? Это ж просто издевательство над растениями. Я встала и подошла к цветам. Да, земля в горшках превратилась в камень. Никто их не рыхлил, не подкармливал и не пересаживал уже давненько.

– Спасибо, – раздался за спиной дрожащий старушечий голос.

– Следующий, – громко крикнули из кабинета.