Ведьма княгини

Огромная нога вдруг опустилась на землю на поляне. Послышался тупой удар, словно упало нечто неимоверно тяжелое, и земля содрогнулась под Свенельдом. Он едва устоял. Потом просто пятился, видя, как в проем просовывается голова Кощея в островерхом развевающемся капюшоне, как смотрят на него белые бездушные зрачки горящих красноватых глаз. Кощей стал выпрямляться, освещенный заревом от горящей ели — огромный, тощий, но чудовищно широкоплечий, чудовищно огромный. У него не было рук, но и без рук он был ужасен, он поднимался, выпрямляя плечи, голова его уже поднялась к самым высоким верхушкам елей.

Свенельд застыл, открыв рот, снизу вверх глядя на этого бесконечно возрастающего великана. Тот тоже сверху смотрел на него. Вздох Бессмертного колыхнул верхушки деревьев, он шагнул к Свенельду — земля дернулась под его тяжестью. Свенельд не устоял, упал, стал отползать на локтях, потеряв меч и понимая лишь одно — этот противник не по нему. Он доигрался… Конец.

И тут земля под Свенельдом как будто стала вспучиваться. Между ним и Кощеем вырастал огромный холм, склон которого становился все круче и круче, так что Свенельд сперва стал сползать по нему на спине, потом и вовсе перекувыркнулся, застонал, когда катился вниз, задевая раны, оставляя за собой кровавые отметины. Его с разгону сильно ударило о ствол ели. Рядом горела еще одна. Свенельд машинально отполз в сторону.

Огонь все разгорался, на фоне темного неба громадный силуэт Кощея казался особенно жутким. Но он уже не шел на Свенельда, наоборот, он стал отступать. И Свенельд увидел, как из вздыбившейся земли, там, где вверху образовался и стал расползаться разлом, покатился странный темно-серый туман. Что это было, Свенельд не знал, но отчего-то понял — это смерть, это Ничто, то, где все пропадает, где ничего не остается. И это Ничто опасно даже для Кощея с его бессмертием.

Он угадал. Пока Кощей воевал из своего мира, насылал чары и чудищ, он оставался у себя, на своей территории. Теперь же, поддавшись неосознанной уловке Свенельда, Кощей вошел в мир, где он не имел права появляться, где поклонялись другому богу. И этот другой ощутил присутствие равного себе по силам враждебного чужака. Он вышел, чтобы отстоять свою власть.

Горячо полыхнуло ветром. Свенельд упал, закрыв лицо ладонями от нестерпимого подземного жара. Ветер был весь пронизан чудовищной силой иного чародейства, от этого затрещала кожа, стало сводить суставы. Свенельд почти вгрызся зубами в землю, стонал. Вокруг все пылало — вспыхивали деревья, горящий мрак ревел. Кощей теперь был совсем ярко освещен, но Свенельд не смотрел на него. От ужаса и боли он вообще не мог ничего замечать. Поэтому и не видел, как из воронки земли, из ее разрыва, появлялся длинный темный столб, мощный и гигантский, без конечностей и тела, лишь там, где обычно люди изображают лица, светлела, отражая отблеск огней, похожая на металл пластина. И было слышно дыхание, сопение, как будто исполинский зверь принюхивался. Столб подземного Чернобога стал медленно поворачиваться, от него расходился мутный темный дым, необъяснимое Ничто. Ступить в это, коснуться — означало конец, исчезновение. А это хуже, чем сама смерть.

Это понял даже Бессмертный. Но его противник уже почувствовал его, унюхал, потянулся к нему. Это был равный противник, и Кощей вынужден был принять вызов. И вызов не какого-то невесть что возомнившего о себе человека, которого легко развеять и уничтожить, а божества, которому поклонялись и приносили жертвы у древлян. Не знавший смерти колдун оказался замечен слепым подземным мраком безжизненной бесконечности.

Свенельд от перенапряжения впал в полубеспамятство. Пару раз его тряхнуло, недалеко упала горящая ветка, земля дрожала. Каким-то отголоском сознания варяг понимал лишь одно: нельзя попасть в завитки наползавшей смертельной пустоты, поэтому он полз, сам не ведая куда. Прочь отсюда, где сошлись два могущественных недруга — уничтожавший пустотой Подземный и убивавший чарами Бессмертный.

Валился лес от мощных заклятий, рушились целые рощи, взрывалась, будто лопаясь, земля, огонь проносился и подпаливал все вокруг. От столкновения огромных сил, казалось, сам воздух наполняется жаром и опадает огненными снежинками. Свенельд порой вскрикивал, когда раскаленные искры попадали на него, обжигая. И только одно твердил в полубреду:

— Перуна на вас, проклятые! Перуна бы на вас!

Воины на Руси всегда считали Перуна своим покровителем. Но вряд ли небожитель сейчас мог услышать взывавшего к нему израненного посадника. Однако Громовержец Перун был как подателем колдовской силы, так и врагом нечисти. А сейчас прямо под ним, на отданной людям земле, открыто и самозабвенно сошлись два темных. И вот этого Перун не мог допустить. Это нарушало порядок самого мироздания.