Ведьма на выданье

— Это всё очень плохо, — голос тётки стал ещё ниже. — Если будет выявлено сумасшествие слишком поздно, то под удар попадут жених, гости и сам Князь Претемных. Вы хоть понимаете, что со всеми Каторжинскими сделают за то, что они посмели пустить безумную ведьму на Выданье? Нас же заживо замуруют в стенах Вайвельского замка! А Алина в своем горячечном бреду даже не узнает, что произошло с близкими! Ведь она очень любит…

— …борщ с пампушками на обед, — завершила я монолог Виславы самым приемлемым для меня способом и невинно посмотрела на Шаленого. — Мне же не прописана диета?

Ещё никогда на меня так не смотрели! Одновременно с желанием придушить и защитить от «любящей» родственницы. Шаленый явно не понимал: смеяться или плакать. Пациентка мечтает о борще и прикидывается ланью. Что с такой поделаешь?

— Нет, — сказал он.

Я уже выдохнула с облегчением, как эскулап добавил с неожиданной мстительностью:

— Но прописан постельный режим. Никаких забегов по городу, панна Каторжинская.

— Э… — начала я.

— Без «э»! — отрезал он. — Уважаемая Дорота, если режим будет нарушаться, мне придется забрать Алину в лекарню. Вы меня поняли?

— Как правильно, — улыбнулась довольно Вислава. — Пан Шаленый, вы всё очень правильно делаете. Я знала, что вы прекрасный ле…

— А вам запрещено приближаться к моей пациентке ближе, чем на двадцать шагов, — резко оборвал он Виславу. — И не приведи Эльга и Эржебет, я узнаю, что вы нарушили покой Алины.

Тетушка побледнела. Уж не знаю, какой властью обладали упомянутые барышни, но Виславу это впечатлило. Точно так же, как и оставило Дороту довольной.

Бецик не выражал никаких эмоций. Это несколько настораживало. Смог ли договориться фамильяр с Лешеком? Или вся затея кузяку под хвост?

Я сама вдруг поразилась, что подхватила местное ругательство. Надо будет хоть разузнать, как выглядит этот самый кузяк и есть ли у бедняги хвост.

— Пан Шаленый, вы несправедливы. — Вислава поджала губы, того и гляди разрыдается. — Я так люблю Алину и готова ей помогать!

— Просто у нас будет любовь на расстоянии, — довольно заявила я и все же посмотрела на Дороту. — Уже обед, да? Как насчет борща?

Шаленый хмыкнул, но комментировать не стал. А я с искренней радостью наблюдала, как Вислава покидает мою комнату. А потом и Дорота, ибо борщ — это не просто так. Борщ — это святое!

— А теперь, панна Каторжинская…

Я вздрогнула от тона лекаря и поняла, что рано начала радоваться.

— Поговорим начистоту.

3

* * *

Борщ закончился, как и восхитительные пампушки. А ещё закончилось терпение у Бецика. Он только чудом держал себя в руках, тьфу, лапах и ждал, когда все покинут помещение.

Шаленому, правда, пришлось рассказать всё, что произошло с Горневичем в это утро. Уж не знаю почему, но резко возникла потребность поделиться произошедшим хоть с кем-то. Интуитивно казалось, что пан лекарь не из стана врагов. Да и… Если что, лечить мою безвольную тушку придется ему, а не кому-то другому. Поэтому я красочно описала скотское поведение господина Горневича и рыцарское — Басеньки.

Пан Шаленый нахмурился, бросил задумчивый взгляд на гримуар, потом что-то нелестное сказал про Горневича.

— Кстати, что такое Право Первого? — не растерялась я.

Шаленый несколько секунд поколебался, но потом, вздохнув, всё же сказал:

— Я бы назвал это пережитком прошлого, но официально оно не отменено. Если девушка дала согласие мужчине стать его женой, и у них была физическая близость, это уже настоящий союз, который только осталось оформить документально.

Я сидела и с трудом соображала. Все же пампушек оказалось многовато, вся кровь убежала к желудку, оставив мозг без способности мыслить. Паскудненько как-то выходит. Но в то же время не особо придерешься. Согласилась? Согласилась. А то, что потом рухнули в высокие травы (или на какую другую более подходящую поверхность), это уже вроде как и детали.

Но вот коль девушка согласилась не сама, или ещё что…

Шаленому явно не понравился мой взгляд, однако он мудро не делал замечаний. Видимо, уверовал в мою сознательность.

Сознательность и была. Аж целый час после обеда. Но после этого я поняла, что постельный режим — мой враг номер один. И пусть Горневич в лекарне, а тетушка в двадцати шагах, разлеживаться все равно не время.

— Бася, — тихо позвала я. — Басенька, иди ко мне, солнце моё.

Подозреваю, что гримуар сейчас сделает вид, что меня не знает. Кажется, у него характер, как у породистого кота. Такой же мерзкий.

Но каковым же было мое изумление, когда Бася вдруг приподнялся над столом, где лежал до этого. У него появились маленькие ножки и, деловито и важно, гримуар направился ко мне.

Я судорожно выдохнула.

Бецик подлетел ко мне и деликатно вернул на место упавшую челюсть.

— Алиночка, ну что ты так смотришь. Что… никогда не видела книжку с ножками?

Действительно. Ничего особенного, просто у книги есть ноги.

Ещё раз шумно выдохнув, посмотрела на Бецика, потом — на Басю.

— Нет, там, откуда я родом, книги не ходят.

— Очень зря, — заметил Бецик. — А могли бы. Движение — это жизнь.