Ведьма на зелёной фишке

– Когда мой первый муж, офицер контрразведки приезжал с учений или из горячих точек и говорил, что воевать тяжело, начальники воруют, а партизаны норовят голову отрезать, я как жена, его понимала. – Начала точить ножи перед ударом я. – И готова была выслушивать жалобы бесконечно, лишь бы моему родному человеку стало хоть немного полегче, и он мог дальше нести службу. И эту обязанность понимала, как и свою часть службы – обеспечить человеку тыл.

Как представитель общественности и просто как женщина – я вас понимаю тоже, Александр Николаевич. Даже больше скажу. Если с вами, вашими сотрудниками или вашей семьёй случится нечто такое, где потребуются моя поддержка, я незамедлительно отложу все дела и буду заниматься вашей проблемой. Независимо от того, как отношусь к вам лично.

Но сейчас я представляю интересы людей, которые нуждаются, прежде всего, в вашей защите. А мы, как общественность, просто желаем, чтобы дело развивалось в рамках закона.

– Я вас слушаю, – сказал полковник

– Да вот, – я подвинула к нему папку с собранными сегодня бумагами, – хотелось бы узнать номер уголовного дела, открытого Вами вчера по поводу выстрелов в господина Донюшкина.

Грачев открыл папку, поднял на меня удивленный взгляд и быстро пролистал бумаги:

– Хорошо, я передам эти бумаги офицеру, который принимает решение о необходимости открыть уголовное дело, – произнес полковник и посмотрел на меня, словно задавая беззвучный вопрос: «Что ещё?»

– Ясно. Значит, я поняла вопрос правильно и капитан Малов просит Вас дело не открывать. Почему? – это был вопрос в лоб, но мой собеседник начал от него уходить:

– Ну, мы пока собираем материалы. Ищем основания. Изучаем характеристики. Вот вы тут пишете, какой хороший господин Донюшкин и какой плохой господин Нечаев. А у нас уже есть прекрасная характеристика на господина Нечаева. Вот, граждане пишут, что он хорошо играет на гармошке…

– Простите, но человек стрелял, – возмутилась я. – И покалечил другого человека. Господин полковник. Я тоже неплохо пишу стихи. Но если я встану на площади с автоматом и буду расстреливать людей, значит ли это, что меня надо освободить от ответственности? Я как должна понимать Вашу логику?

– Но вы знаете, Донюшкин тоже не идеал, и за ним водятся всякие грешки, – осторожно возразил Грачёв. Нет, дело они открывать не хотели.

– Может быть. – Я попыталась изобразить, что ищу компромисс. – Я сейчас и не прошу однозначно говорить о чьей-то конкретной вине. Общественность просит только об одном, чтобы всё было по закону. Мы желаем, чтобы полиция открыла уголовное дело. И в его рамках провела добросовестное расследование. Только и всего.

И чтобы в этом расследовании были учтены и те материалы, которые я Вам предоставила.

И я считаю, что общественность уже итак сделала часть работы за вас. Возможно, я в чем-то не права. Но вы расследуйте, пожалуйста.

Понятно, чтобы не было проблем с уголовными делами – их лучше вообще не открывать. Нет дел – хорошая отчётность. Но оно есть. И покалеченный человек – тоже есть. Но и это только часть вопроса. У человека есть жена дочь и тёща.

Стрелявший обещал их убить. Вы его выпустили на свободу. Он не задержан. Сегодня целый день я потратила на поиск этих женщин. С огромным трудом нашла жену и дочь. Но пропала тёща. И если завтра, господин полковник, окажется, что она лежит в кустах с простреленной головой из ружья господина Нечаева, то эту ошибку уже будет не исправить. И тогда, извините, я вам точно гарантирую и журналистов и генерала из Москвы.

– У господина Нечаева нет ружья, мы его изъяли, – твёрдо сказал полковник

– У господина Нечаева есть второе ружьё. И вчера, примерно в половине первого ночи мой муж, который возвращался домой из дальней поездки, видел господина Нечаева с ружьём в руках, как вы думаете где? В двух шагах от дома жены и матери Донюшкина.

– Про второе ружьё я не знал, – тихо признался полковник.

– Правильно, – надавила я, – потому что друг господина Нечаева, капитан Малов, делает всё возможное, чтобы представить дело, как невинную шутку. И сейчас вместо объективного расследования занимается тем, чтобы ввести следствие в заблуждение. Он не занимается расследованием, а копает под пострадавшую сторону.

А вы знаете, что господин Нечаев сейчас ходит по посёлку и громко рассказывает историю о том, что ему ничего не будет, потому что у него куплена вся полиция? Хорошая услуга другу, который пытается его вытащить? Что у него дома осталось ружьё, которым он добьет всю семейку. И меня это очень беспокоит. Потому что мы имеем дело с человеком, который покалечил половину посёлка. В том числе свою родную жену и мать своего ребенка. А сейчас переступил черту и начал стрелять в людей. А мы с вами его не остановили.

– Но его жена полностью на его стороне. Она дала показания против гражданина Донюшкина, – возразил полковник.

– Напугана. Он сделал её инвалидом. А сейчас убедил в своей несокрушимости.

– Я вас понял, – сказал полковник. – Оставляйте материалы. Мы приложим их к делу. А что с женщиной, которую пока не нашли?