Ведьма (не) против любви

Кого? Своего любимого человека, мужа, вторую половинку, что уходил каждую ночь неизвестно куда… Но иногда, закрывая глаза, перед внутренним взором Мишель, представала странная картина — Грег в объятиях чужой, то одновременно такой знакомой женщины, с развевающимися черными волосами, напоминающая змею.

Воспоминания жалили, словно разозленные осы, но Мишель никак не могла собрать их воедино, вспомнить ВСЕ. Только какие-то обрывки…

С того проклятого Рождества все изменилось. Счастье ушло из их жизни, а взамен пришло все, что Мишель загадала в том маленьком антикварном магазинчике. Деньги — Грегу предложили новую, высокооплачиваемую работу в их городе. Слава — его песни начали хорошо продаваться, и он несколько раз уже выступал с концертами. Поклонники появились даже в их небольшом, Богом забытом городке. И Грег изменился. Он будто таял… перестал разговаривать с Мишель по утрам, за чашкой кофе. Вечно куда-то спешил. Не обнимал ее вечерами, закутывая в одеяло. Не целовал ночами так жарко, как прежде… Внешне все оставалось тем же, но изнутри их жизнь изменилась. И даже самое большое желание, которое загадала Мишель, исполнилось. Всегда быть вместе. На следующий день после возвращения из антикварного магазинчика, Грег сделал Мишель предложение. И она согласилась. Уже через месяц они стали мужем и женой и переехали в большой красивый дом. Вот только стали, по сути, чужими людьми… Ее желания обратились против них самих. Мишель это чувствовала. Ее вина, все это ее вина… Но исправить что-то уже не в силах. Слово — не воробей, вылетит, не поймаешь. А она слишком много наговорила той черноволосой продавщице в магазине. И та действительно совершила чудо. Вот только позже чудо обернулось бедой…

* * *

Мишель чувствовала, что они с Грегом и сейчас цеплялись за свою любовь, просто их любовь стала иной, будто отраженье их прошлой, истинной, чистой любви в кривом зеркале. Кривое зеркало, так похоже на то, что вставлено в медальоны, которые они носят и до сих пор — как напоминание о том, что было. А вот что будет завтра, или, что еще страшнее — могло бы быть — об этом лучше не задумываться. Мишель глубоко вздохнула, уцепившись пальцами за край подоконника.

— Знаешь, любимый, что хуже всего? — Проговорила она, поднимая глаза к сереющему небу. — Когда ты чувствуешь, что все рушится вокруг, как легкий и хрупкий карточный домик, всего лишь от щелчка пальцев, и ты пытаешься остановить, но не выходит. Потому что не знаешь главного — кто на самом деле щелкнул пальцами, исполняя желания… Ты, или кто-то за тебя?

Глава 14

Грег и Шерри, сразу после того момента страсти…

— Как жаль, что это лишь игра… И ты не говоришь это всерьез. По своей воле. Потому что у тебя нет воли. — Едва слышно прошептала ведьма, опуская голову. Грег не услышал.

Пошатываясь после жарких объятий ведьмы, Грег одевался — на рубашке отлетела пара пуговиц. Не беда, жена привыкла к тому, что на воротничке могут остаться отпечатки губной помады. Шерри, усмехаясь, наблюдала с диванчика за его медленными, неторопливыми движениями, держа в руках его же куклу.

— Ну что, добилась своего? — Грустно спросила кукла. Не вслух — мысленно. Ведь Шерри была связана с куклой сознаниями. — Только я никогда не поверю, что у тебя осталось что-то кроме пустоты на душе, после этого признания, вырванного силой.

— Замолчи. — Тонкие пальцы девушки сомкнулись на фарфоровом горле. Но это ничего не дало. Шерри увидела, что Грег уже оделся, и ушел, не попрощавшись, не оглянувшись. Как же гадко, омерзительно… Как она устала постоянно держать его на крючке, диктуя свою волю!

Как всегда, без стука, в комнату вошел Мерли. Старый волшебник заметно сдал с годами, зато Витшери часто ощущала себя энергетическим вампиром, забирая без спроса его чистую силу, перетекающую от любого соприкосновения с ней. Мерли и не догадывался о ее вероломстве. Но на войне, как на войне, особенно невидимой. Та, что мечтает покорить мир, не должна поддаваться пустым сожалениям.

— Скажи, зачем тебе вся эта мишура, Королева Кукол? — Дребезжащий, надтреснутый старческий голос заполнил собой всю комнату, и от легкого взмаха руки отодвинулась занавесь в дальнем углу. Шерри вздрогнула, оглянувшись. Легионы голых, фарфоровых кукол с пустыми, тупыми лицами ждали своей очереди. Жалкие марионетки, в которых когда-то будут заключены живые, кристально-чистые души самых разных людей. Куклы и огромное, от стены до стены, разбитое зеркало, служащее порталом для будущего мира этих марионеток.

— Я хочу повелевать собственным миром. — Последовал холодный, резкий ответ. — Скоро я его создам. Думаю, у меня хватит сил. А если не хватит, я заберу себе твой мир.

— Что ты хочешь этим сказать? Никогда маги не отдадут тебе Средиземье! — Мерли изогнул кустистую, седую бровь в удивлении. — Сила, которую я пробудил в тебе, ослепила тебя. Стала наркотиком. Завладела твоим существом, измарала, испачкала душу… Зря я тогда пустил тебя в свой дом. Тьму в тебе не победить даже крохотным искрам добра. Которые ты так и не смогла погасить в себе.